У Дэвида загорелись глаза.
— Значит, я смогу знать, сплю ли я. И тогда я смогу заставить себя проснуться?
— Еще лучше, Дэвид. Если ты осознаешь, что видишь сон, то сможешь контролировать его. В управляемом сновидении ты можешь создать любую ситуацию, добиться всего, чего пожелаешь. Ты можешь превратить стол в огурец. Можешь летать…
— Летать?
— Да, и ощущения будут абсолютно реальными. Вообще-то полет — это еще одно испытание сна. Если тебе кажется, что ты спишь, и ты хочешь проверить это, просто подпрыгни. Если удастся продержаться в воздухе хотя бы секунду, это сон.
Дэвид был тих, задумчив.
— И вы можете меня этому научить?
— Мы обучили сотни людей, — сказала Триас. — Хотя должна признаться, что мне не приходилось учить пациентов твоего возраста.
— И если я буду знать, как проделывать эти штуки, то в следующий раз, как паук или кто-то еще попытается меня достать…
— Ты сможешь превратить его в камень. Или стать садовником и раздавить паука. Или превратиться в супермуху.
Дэвид сиял.
— Bay! Это было бы здорово.
Триас стала очень серьезной.
— Но управляемое сновидение можно использовать не только для этого, Дэвид. Ты сможешь противостоять монстру и выяснить, чего он хочет.
— Мне это неважно, — запротестовал Дэвид. — Я просто хочу, чтобы они от меня отвязались. Зачем это мне знать, что он там себе
— Понимаешь, как я уже говорила, мир сновидений — замкнутая система. Другими словами, он создан твоими собственными мыслями и чувствами. То есть этот монстр — часть тебя.
— Чушь, — сказал Дэвид и упрямо сжал губы.
Бренда сказала:
— Дэвид…
— Подумай об этом. Тебе может присниться школьный хулиган или учитель — только во сне он совсем не будет походить на хулигана или учителя. Так вот, во сне ты можешь превратить монстра в… скажем, в улитку, но ты не сможешь превратить в улитку учителя, правда?
— Ну, нет.
— Итак, то, что ты делаешь во сне, не поможет тебе в школе, согласен?
— Думаю, нет, — признал он.
— Но во сне ты сможешь превратить монстра в друга, и тогда ты поймешь, что этот учитель на самом деле — твой союзник, пытающийся научить тебя учиться. А тот хулиган на самом деле напуган не меньше тебя и пытается спрятать свой страх, пугая ТЕБЯ…
— Это гнусно.
— Верно. Но таковы люди. И тебе это известно.
— Да, пожалуй.
— Итак, хочешь сыграть в игру? Это увлекательнее, чем «Пэкмэн».
Дэвид подумал немного и кивнул.
Дэвид не видел ничего, что его окружало: ни тусклых ламп под потолком, ни датчиков, прикрепленных к его конечностям и голове в этой подземной лаборатории сна. Кабина была почти полностью погружена в темноту. Было два часа ночи.
По другую сторону стеклянной перегородки медбрат Ларри снял очки и протер их рубашкой.
— Как наш мальчик? — спросила Триас, тихо закрывая за собой дверь.
— Прекрасно. Уже третий цикл сновидений за сегодняшнюю ночь, а он чувствует себя прекрасно.
За прошедшую неделю Дэвид осваивал механику наведения управляемых сновидений с упорством чемпиона. Тысячу раз в день он спрашивал себя, не спит ли он, отрабатывал сенсорное и зрительное узнавание, как атлет, готовящийся к Олимпийским играм. За этот период он не испытал ни одного неуправляемого кошмара.
Бренда превратила соседнюю кабинку одновременно в офис и спальню. Факс, модем и сотовый телефон связывали ее с офисом в «Дэйта-Комп». Она умудрялась не только участвовать в телеконференциях, но и высыпаться.
— Мы начинаем видеть сон, — сказал Ларри.
— Он стабилен?
Ларри нахмурился:
— У нас отмечается небольшое повышение кровяного давления, — сказал он. — Пульс учащается. Температура кожи падает.
Он посмотрел на приборы:
— Но мы еще в безопасности…
Дэвид на кушетке повернулся на бок. Ноги начали дергаться.
— Странно, — сказала Триас. — Как правило, конечности остаются в покое во время активной фазы.
В самом деле, природа таким образом сводила к минимуму шанс привлечения к спящему животному случайного ночного хищника.
— Тем не менее такое явление нельзя считать уникальным. Давайте посмотрим, что… — Ларри склонился над пультом управления энцефалографа. Белая кривая на видеоэкране внезапно разделилась на две, которые принялись выписывать на дисплее дуги и паутинки. — Черт, — пробормотал Ларри, — никогда ничего подобного не видел.
— Дерьмо, — сказала Триас. — Старые установки мне нравились больше. Эти новые прибамбасы вечно отказывают…
Внезапно глаза Дэвида широко раскрылись. Он уставился в пространство, пальцы скрючились и зацарапали по простыне. Вены на лбу вздулись, наподобие карты дорог.
— Боже правый. — Триас протерла глаза. Усталость, стресс. В кабине, казалось, разлился какой-то свет. Свет, которого мгновение назад там не было. Ка-кое-то свечение.
Это было уже слишком. Тело Дэвида изгибалось дугой, пока не стало казаться, что детские мышцы вот-вот лопнут от напряжения. Выгнувшись, он вдруг рухнул на кушетку и принялся проделывать это снова и снова, выпучив глаза и крича:
— Хуууххх! Хуууххх!
Триас нахмурилась:
— Что за черт…
Дверь у них за спиной с треском распахнулась, и в комнату ворвалась Бренда в развевающемся халате.
— Что с ним происходит?
— Кошмар.
— Ну что же вы — разбудите его!
Что-то происходило с освещением, кроме того, все помещение начало
Триас вошла в кабину и дотронулась до плеча Дэвида. Его рука вцепилась в ее запястье, сжав его с нечеловеческой силой.
