— Мы не одни.
— Да, простите.
— Вы можете мне сказать, кто это?
— Назовите имена подозреваемых.
Листер, откровенно смущенный, назвал имена пяти главных подозреваемых. Инносенти замолчала.
— Нужный вам человек, — наконец произнесла она, — это… — И с напускным безразличием прелата, развернувшего билет с выигрышем на церковном празднике, назвала третье имя. — Его уже несколько месяцев как используют.
— Я в долгу перед вами, сеньор Коркоран.
— Обходитесь с ним милосердно. Он молод и неопытен и виноват лишь отчасти. — Она вздохнула. — Я устал. Но тут есть еще один человек, который еще не задавал вопроса. Мистер Мун? Хотите ли вы с кем-то поговорить? Может, с кем-то из дорогих вам людей? С родителями или с возлюбленной, ушедшей в иной мир?
Сомнамбулист даже вздрогнул от неожиданности, услышав ответ спутника.
— Да.
— Имя?
— Его настоящее имя мне неизвестно, но при жизни его звали Человек-Муха.
Последовала долгая пауза.
— Здесь есть тот, кто себя так называет. Должен вас предупредить, сэр, Муха беспокоится. Это разгневанный, неупокоенный дух.
— Тем не менее я желаю поговорить с ним. По лицу мадам Инносенти прошла тень.
— Как вам будет угодно.
Она пронзительно вскрикнула, запрокинула голову, задергалась в кресле, словно стиснутая невидимыми путами. Ее лицо исказилось, и вместо красивой женщины перед потрясенными адептами вдруг предстало умственно неполноценное чудовище. От прежнего красноречия псевдоиспанца не осталось и следа. На глазах у всех мадам Инносенти просто зарычала.
— Привет, — сказал Эдвард с беспечным видом. Как вы догадались, в действительности он себя таковым отнюдь не ощущал. — Помнишь меня?
— Мун, — пробормотала женщина-медиум дребезжащим гортанным голосом. — Мун.
— Откуда ты знаешь мое имя?
— Часть схемы.
— Схемы? Какой схемы?
— Сделал просто. Приятно было. Как горох давить. Раз — и за окно! Легко. Легко.
На самом деле, по-настоящему мистер Эдвард Мун удивлялся крайне редко. Так вот, спектакль мадам Инносенти его просто-таки ошарашил. Иллюзионист разинул рот, побледнел. Затем спросил:
— Кто ты?
— Пророк, — пробулькала мадам Инносенти. — Креститель. Делаю пути прямыми.
Эдвард взял себя в руки.
— Рассказывай дальше.
Инносенти осклабилась. Из-за тусклого освещения всем почудилось, будто количество ее зубов выросло в несколько раз.
— Предостережение.
— Предостережение? Для меня?
— Десять дней осталось, и ловушка захлопнется. Лондон сгорит, и город падет.
Иллюзионист вскочил.
— Объясни. Муха долго молчал.
— Пошел в… — Казалось, мадам Инносенти наслаждается произнесенным далее словом, катает его во рту, словно вкушая первый глоток немыслимо дорогого вина.
— Простите?
— Жопу! — нарочито ясно повторила женщина-медиум. — Сука. Говно. — Последнее слово она выплюнула с особым удовольствием.
Супруги Солсбери сидели с отвисшими челюстями, Долли Крид выглядела всего лишь несколько озадаченной, а мистер Листер сражался с рвущимся наружу нервным смехом.
— Мистер Мун! — раздался голос мужа мадам Инносенти. — Это заходит слишком далеко!
— Падла, — непринужденно бросила его супруга. — Говно, говно, говно!
— Разорвите круг! Пусть он уйдет.
Собравшиеся поспешно отпустили руки, и женщина-медиум резко выпрямилась. С ее губ упала большая капля густой слюны. Солсбери, спотыкаясь, повскакали на ноги, а миссис Эрскин сердито ткнула пальцем в Эдварда.
— Это вы виноваты! — воскликнула она. — Вас в тюрьму засадить мало!
Мадам Инносенти, открыв глаза, расплылась в лучезарной улыбке.
— Я вернулась, — произнесла женщина-медиум нормальным голосом, стирая слюну, все еще свисавшую с губ густыми нитями.
Все ошеломленно уставились на нее.
— Надеюсь, я ничем не оконфузилась? — мягко поинтересовалась она.
Следующим утром, едва они проснулись, к ним заявился альбинос.
— Есть о чем доложить? Мистер Мун зло посмотрел на него.
— Я вам не слуга.
— Просто расскажите мне, что случилось.
Слегка поумерив гнев, Эдвард рассказал ему о визите к медиуму. Скимпол нетерпеливо барабанил хрупкими пальчиками по столешнице, явно обеспокоенный новостями.
— Десять дней, — задумчиво пробормотал он. — Как думаете, она не врет?
— Если бы вы спросили меня вчера днем, — осторожно проговорил иллюзионист, — я бы твердо сказал: врет. Мой инстинкт подсказывал мне, что она шарлатанка, как и все остальные деятели подобного рода.
— А сейчас?
Сомнамбулист нацарапал на доске:
МУХА
— О чем это он? — поинтересовался Скимпол, раздраженный эдакой бесцеремонностью.
Мистер Мун объяснил.
— Я попросил вызвать дух Человека-Мухи.
— И вы с ним поговорили? Эдвард побледнел.
— Да, — признался он. — Нечто вроде этого. Скимпол приказал им наведаться на Тутинг-Бэк при первой же возможности, пробубнил некий эквивалент объявления благодарности за службу короне и пошаркал к дверям. Перед выходом он обернулся.
— Кстати, в холле вас ждет сюрприз. Эдвард и великан спустились на первый этаж.
— Мистер Мун!
Даже иллюзионист позволил себе коротко улыбнуться при виде старой знакомой.
— Привет, миссис Гроссмит.
Сомнамбулист же без всякой сдержанности бросился к экономке, и они крепко обнялись.
— Это мистер Скимпол нашел меня, — объяснила Гроссмит, выпуская великана из объятий. — Теперь я буду служить у вас.
— Вижу.
— Вы не рады?
— Просто слишком много забот.
Кто-то вежливо кашлянул. В десяти шагах позади миссис Гроссмит топтался на месте незнакомец.
