— Коммодор Дюнуа. А вас?
— То же самое лицо.
— Космофлоту с ним явно повезло.
— А с нами? — улыбнулась Маша.
— Коллега! Какие могут быть сомнения!
Флигер повис над полом ангара, а потом двинулся к стене. То, что внутренние стены «Фантаска» расступаются сами собой, Машу уже не удивляло. Но наружная обшивка! Она раскрылась так же легко и непринужденно, как дверь в ванную.
Окруженный снежинками замерзших газов, флигер выплыл в забортный вакуум, причем, в какой именно момент заработал двигатель, Маша определить не смогла. Она только почувствовала увеличивающуюся тяжесть тела, но это чувство сразу же прошло. На маленьком экранчике заднего обзора она увидела «Фантаск». Расстояние до него быстро увеличивалось. Из-за объемного корпуса вакуум-перфоратора показалось длинное тело «Вихря», по которому ползали роботы-полировщики.
— И каково ускорение? — спросила Маша.
— Да ерунда. Пять «же». Почти не чувствуется, правда? Гравистаты стали очень компактными.
— Да, вы располагаете лучшей техникой, чем мы. Надо же! Всего каких-то двадцать геолет с небольшим, а такая разница…
Станислава рассмеялась.
— Пора прекращать деление на «наших» и «ваших», командор. Все мы теперь в равной мере далеки от Солнца. Все мы теперь одна команда…
— О, конечно. В одной лодке. Но я еще не привыкла.
Станислава неожиданно вздохнула.
— Что такое? — удивилась Маша.
— Боюсь, что вся наша техника не поможет вернуться на Землю.
— Все возможно.
— Вас это не расстраивает?
— Расстраиваться еще рано. Я мельком слышала, что в Терранисе тоже есть канал.
— Есть. Но не такой, как на Кампанелле. И макул здесь никто не видел. Серж полагает, что Терранис — конечная станция.
— Вот как? Да, будет печально, если он окажется прав.
— Сколько я его знаю, граф всегда оказывался правым.
— Граф? Какой граф?
— О! Простите, забыла, что вы недавно на «Фантаске». Граф — это все тот же капитан Рыкофф. Как ни забавно, его удостоили титулом.
— За что?
— Да за подвиги у Кроноса.
— Вы, вероятно, давно знакомы?
— Лет семьдесят. Ну или около того. Трудно сразу сосчитать после всех перемен времени. В общем, мы встретились на Гравитоне.
— На Гравитоне-4?
— Да.
— Позвольте… Так вы побывали в системе Кроноса тогда, когда там все случилось?
— Не только я. Примерно четверть экипажа «Фантаска» — бывшие гравитонцы. Еще человек пятнадцать побывали в свое время на Гравитоне-3. А Джошуа Скрэмбл, наш инженер, ну знаете, он в очках все время ходит, так тот успел побывать на обеих станциях. Жил на Гравитоне-3, строил Гравитон-4. А потом остался на следующий срок.
— Да, ветеран.
— У нас даже софус оттуда, со спасательного звездолета сняли, — с оттенком гордости сказала Станислава.
— Хороший софус?
— Уникальный. Умеет дружить. Во всяком случае — с Сержем.
Маша улыбнулась.
— Вы влюблены в свой корабль. У вас все уникальное!
— Нет, почему же… Хотя, отчего же… Но влюблена я скорее не в корабль, а в человечество, способное создать такое.
— Станислава, скажите… вы видели их? Тех, кто старше нас?
Станислава отрицательно качнула головой.
— Их видел только один человек. Его на «Фантаске» нет.
Тут в ее озорных глазах неожиданно мелькнуло выражение печали.
— Впрочем, сейчас уже, наверное, два.
Маша выжидающе промолчала. Но Станислава в эту тему углубляться не сочла возможным. Едва ли не минуту она вообще молчала. А когда очнулась, то коротко извинилась. Сказала, что тут дела личные. И лично не ее дела.
— Хорошо, — сказала Маша. — А почему у вас вообще столько гравитонцев оказалось?
— Да много причин.
— Но есть и главная?
— Есть. Между Кроносом и Кампанеллой возможна связь. В том смысле, что явления одного порядка.
— Знаете, нас тоже протащило мимо Кроноса. Даже Гравитон-4 можно было различить.
— Вот как? Оч-чень любопытно.
— И макула, насколько я понимаю, впервые появилась не на Кампанелле.
— Да. Серж ее видел там, на Феликситуре.
— И она не набросилась?
— Нет. Почему-то не набросилась.
— Загадка.
— Да. И не последняя, мне кажется. В последние дни я часто размышляю как раз о том, почему так много гравитонцев оказалось в конечном счете у Терраниса. Все вроде произошло естественным образом. Но как случилось, что одно и то же стремление полететь на «Фантаске» возникло у очень разных по характеру людей? Причем людей, изрядно насытившихся космосом.
— Наверное, у вас что-то есть общее?
— Единственное, что у нас бесспорно общее, так это факт пребывания на борту одной из станций серии «Гравитон» в системе Кроноса.
— Разные бывают случайности.
— Если это и случайность, то случайность, в которую не хочется верить, памятуя, каким путем мы все сюда попали. Понимаете?
— У вас есть объяснение?
Станислава немного подумала, глядя на растущий впереди Терранис. Они приближались с ночной стороны, и темнота скрывала три четверти планетного диска. Светился лишь узкий серп на северо-востоке.
— Символично, — сказала Станислава.
— Что?
— Большая часть проблемы погружена во мрак неизвестности.
— Но объяснение брезжит?
— Для объяснения слишком мало фактов. Для предположения слишком много смелости. Назовем это подозрением. Не относитесь к нему серьезно, командор.
— Напротив! К женским подозрениям именно так и надо относиться. Ведьмы мы.
— Как правило. Впрочем, в данном случае… не знаю, не знаю. Мне кажется, Кронос сделал гравитонцев своими глазами на Земле. И в определенной мере подчинил нас себе. Сделано это очень тонко, никакого влияния мы не ощущаем. В обыденной жизни человек ведь практически никогда не задумывается, откуда или отчего у него возникает желание. Возникло — и все тут. Между тем тот, кто контролирует рождение желаний, если это возможно, управляет и поведением. То есть человеком. Замечательный способ! Страшно, правда?
— Жутковато, — согласилась Маша. — Какие есть подтверждения?
— Факт влияния макул на психику человека можно считать установленным. Влияние Кроноса — тоже, даже с большей достоверностью. Влияние Кроноса сложнее и многообразнее, отчего легче обнаруживается. Знаете, почему Скрэмбл носит очки с охлаждением?
— Нет. Почему?
— Он видит инфракрасное излучение. После Кроноса. Это очень неудобно.
Маша невольно приподнялась в своем мягком ложе.
— Каким образом? Это проверено?
— Да, вполне. В сетчатке глаз Джошуа появились новые типы фоторецепторов. Первый и единственный случай в истории медицины. Но это еще что! Каждый из нас приобрел новые способности, поверьте. Будет время — расскажу. Или кто-то из наших расскажет, тайны мы не делаем. Хотя тайна есть, и еще какая…
— Ничуть не сомневаюсь, — обеспокоенно сказала Маша. — Но не пора ли готовиться к посадке? Мы входим в атмосферу.
Станислава улыбнулась.
— Никакой подготовки не требуется. Все ремни да застежки остались в солнечном прошлом. Если охранные системы каким-то чудом не сработают, то никакие ремни не спасут.
— Бр-р!
— Да все нормально. Можно спокойно наслаждаться видами незнакомой планеты.
Маша приподнялась, чтобы лучше видеть то, что было впереди. Белая масса под ней тоже шевельнулась, образовав новый слепок, повторяющий позу. Из него выделилась удобная спинка. Под ногами образовалась ниша, из которой веяло теплом. Это было особенно приятно, поскольку на флигер надвигалась ночь, и ночь ненастная.
В атмосферу они вошли удивительно мягко, без грохота и даже без существенного разогрева обшивки. Флигер затормозился не набегающим потоком, а своими двигателями. В плотные слои он вошел со скоростью обычного самолета. Прошло еще несколько спокойных минут, и машина погрузилась в густые облака. Темнота поглотила машину. Но в кабине стало лишь чуточку сумрачное, поскольку колпак над ней превратился в сплошной радарный экран.
