ближайшую жертву и начинал бесконечные излияния с мудрыми цитатами, которые знал в немыслимых количествах.
— Кхэм, — сказал Кэйр, поднимаясь из плетеного кресла. — Дамы и господа! Коль скоро выяснилось, что все мы суть питомцы единой alma mater, молочные, так сказать…
— …поросята, — кивнула Инджин.
— Ах, как это прекрасно, — пробормотал Франц. — Храм высокой науки, студенческое братство… Gaudeamus igitur.
— …позвольте мне сказать по этому поводу несколько слов.
— Давай-давай, ваша честь, — прошипел Бурхан. — Спасай положение!
Ждан ловко долил вина в бокал оратора, а дамы вежливо похлопали.
— Благодарю, — сказал Кэйр. — Кхэм. Итак… Он приступил.
Лишь минут через пять, если не через шесть, а если придерживаться исторической правды, — то и через все восемь, заметив, что Франц вновь впал в прострацию, уморился и сделался временно неактивным, Кэйр сжалился над аудиторией.
— …Так выпьем же за то, чтоб никогда не гас сей светильник во мраке покаянского фанатизма, магрибинского варварства и, прости уж меня, Ждан, муромского невежества. Уф! Amen. Кажется, я всем всыпал.
Девушки, у которых уже онемели руки, державшие бокалы, дружно переглянулись.
— Боюсь, что я вас смертельно утомил, — сказал Кэйр, когда все выпили.
— Зато дали возможность понять, насколько вы преданы друг другу, — сказала Камея, улыбнувшись Францу.
Франц сонно кивнул:
— О, йа, йа. Виссеншафт унд брудершафт. Ибо сказали фарисеи…
Впервые улыбнулась Изольда. Тут очень кстати подали кофе, а Магда Андреевна приподнесла собственноручно испеченный пирог.
— С черемухой, — очень по-домашнему сказала она. — Налетайте, господа студентисы!
Все оживились, налетели. Атмосфера сделалась более раскованной, посыпались шутки. А когда стемнело, явился грозный Руперт, но уже не с пистолетами, а с гитарой. После долгих просьб и увещеваний Магда Андреевна спела очаровательный четырховский романс. И тут, когда всем уж окончательно похорошело, в ворота постучали.
Руперт отложил гитару и пошел открывать.
Через минуту прямо к веранде подъехал всадник. У ступеней он спрыгнул, легко взбежал наверх.
Приехавший оказался гвардейским офицером. Ни больше ни меньше.
— Это ко мне, — сказала Камея, вставая.
Офицер молча поклонился и протянул пакет. Камея подошла к лампе, привычным движением сломала печати, быстро прочла письмо. Потом улыбнулась и позвала:
— Господин Фоло!
— Да? — озадаченно отозвался Кэйр.
— Насколько я поняла из разговоров, вы и ваши друзья еще не нашли работу?
— Предложения есть, — солидно сказал будущий судья, — но в разных местах, не для всех сразу. А нам не хотелось бы расставаться.
— Понимаю, — сказала Камея и повернулась к офицеру.
— Мне подождать ответа? — спросил тот, вытягиваясь.
— Нет, но на словах передайте, что я готова поручиться. Запомнили?
— Так точно, ва… мадемуазель. Поручиться. Это все?
— Все, де Нанж. Ступайте.
Офицер козырнул, четко повернулся и, звякая шпорами, сбежал во двор. Там он принял от Руперта поводья, вскочил в седло и скрылся в темноте.
Тут к Камее вдруг подскочила Инджин и повисла у нее на шее.
— Милая Скамейка! Ты — гений!
Камея пошатнулась.
— Ну, ну, — строго сказала она, пытаясь освободиться, — Инджи, что за кавалерийские манеры? Мы вот-вот свалимся.
— Сейчас отпущу. Но скажи, я правильно поняла, что пикник будет иметь последствия?
— Надеюсь. Что же за пикник без последствий?
— О-ла-ла! Да ты просто вершительница судеб!
— Только не своей, — вдруг сказала Камея.
Глаза у нее сделались грустными.
— Бедняжка, — сказала Инджин. — Но, может быть, тебя порадует одно маленькое известьице.
— Какое?
— В бумагах отца я случайно видела список охраны барона Обенауса.
— Какое это имеет отношение…
Глаза Инджин лукаво блеснули.
— Видишь ли, там значился некий егер-сержант Неедлы. Забавная фамилия, не правда ли? И редкая.
— Ой, — сказала Камея. — А я писала в корпус Шамбертена… Но погоди, почему сержант? Он только пару месяцев назад…
— Их там всех повысили раньше времени. За геройство против ящеров. И крестами еще наградили.
— Ох, — сказала Камея. — Жив, значит.
— И даже не ранен.
— Послушай, Инджи, а не потанцевать ли нам всем? Чудесный вечер!
— Да, — сказала Инджин. — Последний…
— Почему последний? Ничего, все у нас получится.
— У нас?
— Ну, не у нас, а у него. У дяди.
— А получится?
— Непременно. Папа несколько раз говорил, что дядя Уолт не просто… а Этот самый. Он великий этот самый.
— А раз так… Господин Бурхан! Вы не хотите пригласить меня на танец?
— Инджи, ты слишком буквально…
— Именно так и следует понимать жизнь, ваше вы… во… ой! — Инджин испуганно зажала рот ладошкой.
— А я не умею танцевать, — горестно признался Бурхан.
— Научим, — уверенно пообещала Инджин.
— А получится?
— Получится. Все у нас получится! Потому что дядя Уолт великий этот самый.
— Послушай, мы явно во что-то влипли, — прошептал Ждан Кэйру.
— Угу, — согласился Кэйр. — В мышеловку.
— Господа! — сказала Магда Андреевна. — Не хотите ли сыру?
2. ГОСПОДИН ВЕЛИКИЙ МУРОМ
