вновь открылись — то все белки были в красной сетке лопнувших сосудов. К горлу Юлии подкатил комок рыданий, чтобы сдержать его, пришлось выкрикнуть:
— Что с тобой?!! — спросила она, хотя уже знала ответ. Эхо отскочило от стен собора, ударив бумерангом в душу.
— Что с тобой?
— Я умираю, — он просиял.
— Ты… Ты не можешь умереть. Нет! Ты — бессмертный!
— Но я умираю!!
Он воскликнул это с ликованием. Словно ребенок, который впервые научился держаться на воде, восторженно кричит родителям: «Я плаваю! Смотрите — я плаваю!!!»
— Почему?! Яне понимаю, что произошло, почему ты…
— Потому, что ты — ангел.
— Прекрати, Карлос… Что все это значит?! Боже…
— Когда я понял, что это правда… что ты истинно… Понимаешь, сомнения мои могли быть развеяны вмиг! Я страстно возжелал выяснить одну важную вещь.
— Какую вещь?!
— Ведь если ангел выберет зло, то значит, я был прав и…
— И…?
— Помнишь, я говорил, что есть существа… существа, кровь которых может…
— Да-да, я помню, ну и что с того?!
— Ты — это существо.
— Я…
— Да, сеньорита Юлия. Твое настоящее имя Камаэль, ангел личного мужества… Похоже, кроме меня никто этого не видит. И — не знает… Ведь ты и сам, даже не догадывалась об этом, так?
— Я тебе не верю.
— Ты видела свои крылья — как ты можешь не верить?! Но слушай — у нас мало времени…
Он затрясся. Это была агония, и пот, ледяной, мучительный пот, выступил на его лбу. Перед Юлией был человек, умирающий в муках.
— Карлос! Я хочу…
— Молчи, дай мне сказать. Видимо, то, что я говорю сейчас, никто тебе не скажет… Я сам не знаю, когда это случилось. Возможно, это было всегда. А, может быть, началось тогда, когда мера людских грехов настолько превысила все допустимые нормы, что там, наверху, усомнились в собственных догмах…
Он улыбнулся, видя слезы у губ Юлии. Он вытер их холодной ладонью, которую она схватила, как будто могла таким образом удержать его при себе.
— Я знал — с тех пор, как проклял сам себя и сделался исчадием ада, я знал многое… И то, что в мире постоянно появляются в людском облике несколько ангелов. Подопытные кролики. Агнцы на заклание. Невинные души, рожденные в тленной телесной оболочке, со всеми болезнями, сомнениями, страхами, соблазнами… Бедная девочка, как тебе было тяжело, наверное…
— Прекрати!! — в который раз крикнула Юлия.
— Хорошо, — снова улыбнулся он, — хорошо, не буду. Ты не любишь, когда тебя жалеют, Камаэль…
Ветер утих. Резко и так бесповоротно, что даже слышно стало, как стучит вода, разбиваясь о майолики… Юлия уронила голову на грудь дона Карлоса. Ей было уже не важно то, о чем он говорит.
— Так вот… Помнишь, ты признавалась мне… ты говорила, что не знаешь, зачем ты на этом свете? А я знал — единственное твое предназначение, будучи человеком, сделать выбор.
— Какой еще выбор, Господи?!
— Не волнуйся, ты его уже сделала. Твой правильный выбор, если ты сейчас сидишь здесь и разговариваешь со мной, и плачешь… Потому что ангелы, выбравшие зло… не знаю, право, есть ли такие? — Он задумался на мгновение, и продолжал:
— Такие ангелы обращаются в демонов…
— Да что ты?
— …правда, те, кто выбрал добро, должны вернуться… то есть, могут вернуться в свою истинную ипостась. Честно говоря, я не понимаю, почему ты до сих пор здесь, со мной.
— Потому что я так хочу! — крикнула Юлия, перекрикивая шум грозы. — Потому что я хочу… хочу сказать тебе…
— Юлия, послушай, ведь это еще не все…
— Карлос, послушай ты! Там, в твоей спальне, перед тем, как появился Себастьян — помнишь, ты спрашивал меня, почему я не хочу, чтобы погибал этот мир? Так вот. Я скажу тебе, почему…
Ему трудно двигаться. Но он прижимает пальцы — совершенно ледяные пальцы к ее рту.
— Не нужно. Я знаю.
— Знаешь?
— Конечно. Ты любишь меня — ты, ведь это хотела сказать?
— Да, но я — убила тебя…
— Ты примирила меня с этим миром — это самое большое, что ты могла сделать для меня!
— Но я и вправду тебя…
— Я знаю. Теперь уже не говори этих слов понапрасну. Придет время, и ты скажешь их кому-нибудь другому…
— Никогда!
— Знаешь, зачем… почему я отдал тебе ключ от гробницы? Мне больше не нужно стало приходить туда. Ведь ты помогла мне понять.
— Что понять?
— Понять и простить Антонио, друга, предавшего меня… Теперь я знаю, что поступил бы точно так же, окажись я на его месте… Этот мир стоит того, чтобы быть, пока в нем есть хоть одно существо, которое тебе дороже всего… величия… таланта… искусства и иллюзорных амбиций… и искупления…
— Карлос, если ты сейчас… о, Господи, замолчи! Зачем ты это сделал, ты, эгоист, как и все вы!! Ты воспользовался мной, чтобы… чтобы умереть, а я должна теперь… Что мне делать теперь?!!! Что мне теперь делать??!!!
Еще одна грозовая ночь ушла из Барселоны. Закончился сентябрьский дождь. И за резными, ажурными стенами, коралловый рассвет оживил каменные фигуры на Фасаде Рождества.
— Подожди… Юлия, ты не ведаешь… я хочу предупредить, ты должна узнать… Кроме тебя, кроме таких, как ты, есть еще…
Ей было все равно, что он говорит. Абсолютно все равно, кроме того, что он сказал до этого. Только эти слова звучали в ней. И она наклонила голову в мокрых белых прядях, облепивших лоб, чтобы закрыть его прекрасный рот, побледневший от страданий, поцелуем. Но поймала лишь последнее дыхание.
Стоя на коленях, в одной из башен Рождественских врат, Юлия обнимала пустоту…
