изумлением обнаруживали на самом верху многоквартирного особняка в викторианском стиле великолепно распланированный и отделанный пентхауз. Интерьер квартиры был выдержан в бежевых, кремовых и бело-золотистых тонах.
Ливви обладала изумительным вкусом – Джеймс отдавал ей должное. А все побывавшие в их квартире подтверждали его мнение. Джеймс также отлично знал, что он не в состоянии был сам создать такую жизнь, которой он наслаждался, и не в состоянии был бы иметь такую квартиру на те деньги, которые зарабатывал, так как львиную долю в их бюджете составляли деньги, заработанные Ливви.
Все эти годы он не стремился к большему и был доволен тем, что имеет, не прилагая к этому усилий. Но сейчас ему хотелось нечто большего. После женитьбы па Ливви он постарался забыть обо всем: о своих чувствах и желаниях. Он боялся поступать против общепринятой морали, так как общеизвестное мнение было той религией, которой он молился.
Налив вторую чашку кофе, Джеймс понес его в гостиную и поставил на стол. Потом раздвинул шторы и взял свой кейс, чтобы достать «Экономист». Его взгляд упал на пиджак, висевший на спинке стула, и он вспомнил, как Хьюго сунул ему в нагрудный карман номер своего домашнего телефона. А потом вытащил шелковый носовой платок Джеймса и, смеясь, спрятал его в пальто в качестве сувенира.
Джеймс подошел к пиджаку, вытащил листок бумаги и развернул, чтобы прочитать номер. Он не собирался больше звонить Хьюго, но, возможно, когда-нибудь в этом возникнет необходимость. Джеймс флиртовал с ним прошлой ночью так, как это было в юности, по все это осталось в прошлом. Но этот обычный листок бумаги вдруг вызвал такое же возбуждение, какое он чувствовал весь вчерашний день. Желание такой силы потрясло его.
Скатав листок в тугой комочек, Джеймс сунул его в карман халата и постарался заставить себя отнестись ко всему разумно. Опасные мысли – это одно, думал Джеймс, но сделать их реальностью – это другое. Так и не прикоснувшись к кофе, он прошел в ванную комнату и встал под душ. Очень горячий душ всегда делал тело легким и бесчувственным.
Через двадцать минут, растираясь большим нагретым полотенцем, он совершенно расслабился и пришел в себя. Вдруг, во второй раз за это утро, снова зазвонил телефон. Наверное, это снова Ливви, подумал он и, обернув полотенце вокруг бедер, поспешил в гостиную даже не надев домашние туфли. Он боялся, что если и на этот раз не подойдет к телефону, то Ливви обязательно поинтересуется, где и с кем он проводит время. Он поднял трубку и, оберегая свой зад от горячих отопительных батарей, произнес:
– Слушаю.
– Джеймс?
На какой-то момент он вдруг впал в панику, но потом затрепетал от сильного волнения.
– Хьюго! Как ты узнал мой домашний номер? – Джеймс был осторожен прошлой ночью и очень хорошо помнил, что не давал Хьюго номер своего телефона.
– Дал Джек Вилкокс. Надеюсь, ты не возражаешь, что я позвонил?
– Нет! Нет, что ты, конечно, нет. – Джеймс, вдруг ослабев, прислонился к стене. Голос Хьюго обволакивал и завораживал его. И он не мог противиться этому чувству.
– Я рад твоему звонку, – с трудом сказал он.
– Ты упоминал вчера, что Ливви уехала. И я был бы счастлив, если бы ты посетил со мной выставку. – Хьюго все точно рассчитал, так как старался не настораживать заранее Джеймса. А приглашение встретиться днем и посетить выставку звучало вполне безобидно.
Джеймс в ответ па приглашение рассмеялся и решил немного пококетничать с Хьюго.
– Я не знаю. А что за выставка?
Но Хьюго знал и понимал Джеймса гораздо лучше, чем тот считал, и поэтому ответил:
– А какая разница?
Джеймс расхохотался:
– Действительно, это не имеет значения.
В самом деле, для беспокойства нет никаких оснований. Они просто встретятся днем, а потом спокойно разойдутся. Но Хьюго уже закреплял занятые позиции.
– Может быть, перед выставкой вместе позавтракаем?
Джеймс заколебался, но после вчерашнего дня ему необходимо было время, чтобы все хорошо продумать.
– Я не могу, Хьюго. Я освобожусь только к двум часам, а может быть, к двум тридцати.
Хьюго точно знал, что Джеймс играет в свои обычные игры. Он всегда так поступал – два шага вперед, шаг назад. Такое поведение, в течение нескольких первых месяцев в колледже, держало Хьюго в состоянии постоянного изумления и напряжения. Он никогда не знал, как поступить и чего можно ожидать от Джеймса. Сейчас это не беспокоило Хьюго – он готов ждать и играть с Джеймсом в те игры, в которых тот нуждался. Хьюго готов был ждать сколько потребуется.
– В два тридцать будет замечательно. Встретимся у «Тэйт?»
– Идет. У главного подъезда. Да, Хьюго… Я буду с большой красной гвоздикой в петлице, а в руках буду держать «Таймс». Пароль… – не договорив, Джеймс расхохотался.
– Господи! – прошептал Хьюго.
