Он быстро прервал ее, закрыв пальцами ее губы.
– Не говори ничего, – сказал он, боясь ее слов. – Не сейчас.
Она кивнула. Как она могла объяснить, что произошло? Она растерялась, с трудом сознавая свои чувства. Она хотела любви, хотела тепла, хотела защиты.
Она вышла первой и ждала, пока он потушит свечи и закроет дверь.
– Ты не жалеешь?
Он не мог видеть ее лица в темноте и не понимал, о чем он может жалеть.
– Нет, я не жалею. – Он не хотел спрашивать, что она имела в виду. Он слишком долго ждал этого момента; он постоянно мечтал о ней с тех пор, как она оставила его в Оксфорде. В этом он был виноват сам. Он не нашел в себе мужества найти ее. И он не понимал, что потерял, до тех пор, пока она не исчезла. Он нашел ее руку, сильно сжал и сунул в свой карман. Исчезла с Джеймсом, подумал он зло, и потеряла все эти годы. Он взглянул на свет, льющийся из окон дома, отбросил все мысли о прошлом и вместе с Ливви молча пошел к дому.
Питер вышел в холл и окликнул Мойру. Его голос звучал тихо – он боялся разбудить Ливви. Мойра была в кухне, складывая продукты в корзину для пикника. Услышав его зов, она пошла к нему, держа в руках пакет молока. Фрейзер слышал, как они стали о чем-то шептаться. Через несколько минут Мойра вернулась на кухню.
– Питер считает, что мы должны уже ехать. Он надеется, что часть репортеров увяжется за нами, – сказала Мойра. Она была одета в легинсы Ливви и длинный свитер. Волосы были стянуты, и через затемненные даймлеровские стекла ее легко было спутать с дочерью. Она улыбнулась. – Правда, я не уверена, что они клюнут.
Фрейзер взглянул на нее с улыбкой заговорщика.
– Попытаться стоит.
Она посмотрела в окно на толпу репортеров, собравшуюся в конце подъездной аллеи. Старый Пасторат находился вдали от дороги. Несколько акров земли, на которой находилась эта старинная усадьба, были защищены высокой изгородью, и ворота на подъездную аллею были закрыты. Дом надежно защищен от любопытных глаз и зловещего блеска съемочной оптики, подумала Мойра. Но только до тех пор, пока Ливви не выйдет из стен дома.
Мойра положила пакет молока в корзину:
– Ну, вот и все. Кажется, я ничего не забыла. Фрейзер, когда вы будете на месте, позвони нам, прошу тебя!
Питер, присоединившийся к ним и услышавший слова Мойры, поддержал ее:
– Да, дай нам, пожалуйста, знать, что все в порядке.
– Конечно. Как только мы доберемся до места, я сразу позвоню вам.
Питер с какой-то долей сомнения взглянул на Фрейзера, а потом наклонился и поднял свой кейс. Мойра вышла в холл, надела шляпу Ливви с широкими бархатными полями и кроссовки. Вернувшись в кухню, она поцеловала Фрейзера в щеку.
– Ты знаешь старую дорогу, которой?.. – начал Питер.
Но Мойра прервала его:
– Ты уже дважды рассказывал Фрейзеру об этой дороге. Нам пора выходить, Питер! – Она подняла черный рюкзак от Армани, перекинула его через плечо и пошла к входной двери. Питер и Фрейзер последовали за ней. Перед дверью Питер остановился:
– Не надо, чтобы тебя сейчас видели, Фрейзер. Пускай они думают, что в доме осталась одна Мойра.
Фрейзер кивнул, отступил в сторону, когда Питер открыл дверь, и крикнул им вслед:
– Пока! Удачи вам!
Фрейзер услышал, как захлопнулись дверцы машины, и вернулся в кухню. Он поднял трубку телефона и стал набирать номер своего офиса. Надо все-таки сообщить, что его не будет еще несколько дней.
Мойра пристегнула ремень безопасности и, пока Питер включал двигатель, стала копаться в рюкзаке.
– Мойра, ты знаешь, я не уверен в том, что мы сейчас собираемся сделать. Я не могу избавиться от мысли, что мы должны остаться и подумать о защите Ливви. Нам нужно много сделать, чтобы…
Мойра погладила его руку:
– Питер, Ливви обязательно надо побыть в каком-нибудь тихом месте, чтобы избавиться от потрясения этих страшных дней. Ей нужно отдохнуть и собраться с мыслями.
– А как же Фрейзер? Меня огорчает, что такой славный парень втянут в это дело.
Мойра некоторое время молчала.
– Его это тоже касается. Я думаю, что он очень давно запутался в своем чувстве к Ливви.
Питер исподволь взглянул на нее:
– Может быть, будет лучше, если они останутся здесь? И мы тогда сможем помочь, если что-то пойдет не так.
