на фоне удивительно чистого неба, окрашенного легкой розовой краской восхода.
Лайза и Жиа в купальных костюмах, с развевающимися волосами, обычно бежали наперегонки до этих скал, взбирались на них и отдыхали минут пятнадцать, ожидая, когда солнце взойдет и окрасит бесцветный пляж в горячий золотистый цвет.
Тогда они ложились загорать, что нравилось обеим. В купальнике — а все ее костюмы для пляжа были отлично сшиты и дороги, как, впрочем, и все ее вещи, — Жиа выглядела болезненно худенькой. Распаковывая чемоданы девочки, Лайза невольно задавала себе вопрос, кто же выбирал ей эти превосходные вещи. Но что было бесспорно, так это то, что доктор Фернандес — весьма состоятельный человек.
По контрасту с веселым купальничком Жиа, ее собственный был аккуратным, но скромным. Кожа ее уже приобрела золотистый оттенок, а волосы сияли на солнце, как расплавленное золото.
Однажды, когда Лайза плавала у самого берега — не будучи очень сильной пловчихой, она не рисковала учить плавать Жиа в незнакомом месте, — девочка со скалы крикнула ей, что она похожа на русалку. После чего обе, смеясь, наперегонки побежали к вилле.
Лайза бежала изо всех сил, а восхищенная Жианетта старалась догнать ее. В это время мужчина, вышедший внезапно из-за скалы и направлявшийся к купальне, широко распахнул руки и поймал ее. Задыхаясь, Лайза на мгновение вцепилась в него, и он одарил ее белозубой улыбкой.
— Ну и ну! — воскликнул он. — Ну и ну!
Он говорил по-английски, и ее испуг прошел. Изливая на него поток извинений, она поняла, что где-то уже видела его.
У него было загорелое, типично английское лицо с наглыми голубыми глазами и такие же, как у нее, блестящие соломенно-золотистые волосы.
— Вот это да! — воскликнула Лайза, не веря своим глазам. — Вы, должно быть, брат мистера Гамильтона-Трейси?
— Питер, — добавил он. — Питер Гамильтон-Трейси. Но, — нахмурился он, хотя глаза его продолжали смеяться, — я вас что-то не припомню. Разве мы с вами знакомы?
Она осторожно высвободилась из его рук и немного отступила назад. Встряхнув головой так, что волосы ее перебросились с плеча на плечо, она улыбнулась.
— Мы, по крайней мере, один раз виделись, но вряд ли вы меня запомнили. На мне тогда была униформа — полотняное платье с белым воротничком и манжетами, — и я тогда носила короткие волосы. Они отросли у меня за последние шесть месяцев.
— Правда? — он оценивающе посмотрел на нее. — И очень разумно сделали, что не состригли их, если позволите мне заметить! Но… полотняное платье, белый воротничок и манжеты… — Вдруг он присвистнул: — Вы присматривали за детьми? Детьми моего брата?
— Вот именно. — Лайза скромно посмотрела на свою теперешнюю воспитанницу, а та крепко схватила ее за руку, всем своим видом показывая, что эта встреча не доставила ей удовольствия.
— Тогда я, конечно, припоминаю вас!
Но Лайза была уверена, что он просто пытается компенсировать недостаток галантности.
— У вас, вероятно, ангельское терпение, если вы выносили детей Джона! Я их дядя, но, если честно, не выношу этих отвратительных чертенят!..
Он заметил подозрительный взгляд Жиа и потрепал ее за волосы.
— Привет! Так это ты — важная персона?
Жиа еще не очень хорошо понимала беглый английский, и Лайза ей перевела, добавив:
— Этот джентльмен имеет в виду, что я забочусь о тебе, а ведь это так и есть, правда? А это значит, что я должна привести тебя к завтраку до того, как сеньора Кортина начнет волноваться и свяжется с полицией!
Она дружески кивнула Питеру:
— До свидания, мистер Гамильтон-Трейси! Странно, что мы снова встретились так далеко от родины.
Питер же не собирался позволить ей уйти после столь короткой беседы. Девушка напоминала ему морскую нимфу с золотой гривой волос, ласкающих ее обнаженные плечи, в своем голубом с белым купальнике, переливающемся на солнечном свете, со стройными маленькими ножками с не накрашенными ногтями. Она была слишком хороша, чтобы отпустить ее без всякой надежды увидеть снова. Он просто не в состоянии был понять, как же он мог забыть ее, раз увидев.
— Вы должны сказать, где вы живете и как я смогу связаться с вами, — умолял он. — В конце концов, мы оба англичане и… — Он посмотрел в ее дымчато-серые глаза и подумал, что это, безусловно, глаза англичанки. — Прошу вас! Я даже не помню вашего имени, признался он с сожалением.
— Элизабет Уоринг.
— Как необычно звучит это для Коста-Бравы, — заметил он.
Питер рассказал, что был болен и его друг-художник предоставил в его распоряжение маленький коттедж, где он сам заботился о себе и теперь начал поправляться.
— Вы хотите сказать, что обходитесь без прислуги?
— О, одна женщина приходит убирать, она же кое-что покупает для меня, но готовить и делать все остальное мне приходится самому. — Он виновато улыбнулся. — Вы должны как- нибудь зайти ко мне на чашку чая!
— Боюсь, что местные жители это не одобрят!
— Что ж, вероятно! — с легкой усмешкой согласился Питер. — Вам пришлось бы прийти с дуэньей, не так ли? Тогда не позволите ли вы мне навестить вас?
В конце концов они договорились следующим утром встретиться на пляже. Скоро эти свидания превратились в обычай, и Лайза не видела в этом ничего дурного. Он был ее соотечественником, встречи происходили на виду у всех, кому хотелось наблюдать за ними. Жиа сначала держалась несколько робко, и общество англичанина не доставляло ей удовольствия, но вскоре она привыкла к нему, и у них наладились самые лучшие отношения.
Лайза всегда боялась пускать Жиа в море, когда они были вдвоем. Теперь же она полностью доверила девочку заботам Питера, привязавшегося к этому некрасивому испанскому ребенку, своими зелеными глазами напоминавшего ему эльфа.
После нескольких дней барахтанья у кромки воды Питер стал учить Жиа плавать брассом и своим энтузиазмом достиг неплохих результатов. Позволяя ей думать, что она делает большие успехи, Питер очень внимательно следил за ней, и Лайза была спокойна. Прошло уже шесть дней после появления Питера Гамильтона-Трейси на их горизонте. И вдруг, когда Жиа входила в воду, Лайзу внезапно охватил страх.
Еще вечером Лайза подумала о том, что до сих пор нет никаких вестей из Мадрида. Доктор Фернандес позвонил только один раз, после первой ночи, проведенной ими на вилле. Узнав, что все в порядке, он, похоже, предположил, что и далее все будет прекрасно. Один раз он написал Лайзе и выслал авансом чек на щедрое месячное жалованье, но с тех пор о нем ничего не слышно. В письме не было ни одного слова к Жиа.
Неожиданно Жиа начала подпрыгивать в воде и ринулась обратно к берегу, как будто чего-то испугалась. Вид у нее был болезненно-подавленный, и именно в это время к берегу подъехала машина, из нее вышли двое и по песку направились к ним.
Лайза узнала машину с первого же взгляда. Она всюду различила бы эти длинные
