— Играют вальс, впервые за весь вечер. Пойдемте танцевать и забудьте, что вы — гувернантка!
«Дорогой Питер! — мелькало у нее в голове, когда она легко скользила в его руках и они кружились в танце. — Думаю, он любит донью Беатрис не больше меня, но причины нашей нелюбви абсолютно разные!»
И когда ее слух заполнял мотив романтического вальса и Питер без малейших усилий кружил ее по скользкому полу, она заметила, что ее хозяин, стоявший на краю площадки, был нахмурен больше обычного.
Но она не могла бы ответить с уверенностью почему.
Спустя некоторое время, когда Лайзе наконец удалось остаться за столиком одной и дать отдых гудящим ногам в серебристых босоножках, доктор сел на стул рядом с ней и сказал:
— Я бы с большим удовольствием потанцевал с вами, мисс Уоринг, если многочисленные назойливые партнеры еще не окончательно утомили вас!
Лайза взглянула в его темные глаза. Они были странны и загадочны и в то же время смотрели на нее совершенно серьезно.
— Благодарю вас, — ответила она. — Это очень любезно с вашей стороны, доктор Фернандес. — И если эти слова прозвучали несколько суховато, то это не входило в ее намерения. — Но позволительно ли хозяину танцевать со своей служащей на подобном торжестве?
Какое-то мгновение он смотрел прямо ей в глаза, и ей почудилось, что доктор как-то странно упрекает ее.
— Я бы сказал, что абсолютно позволительно! Но может быть, у вас уже просто нет сил?
— У меня есть силы! — И в то время как донья Беатрис, прищурившись, наблюдала за ними поверх блестящей лысины коротенького пожилого кавалера, несущего ее по полу в страстном ритме танго, Лайза встала и растаяла в руках доктора, человека на полторы головы выше ее, и золотистые волосы скользили по лацканам его белого пиджака. Он наклонился к ней и кончиком подбородка, казалось, коснулся их, а потом прильнул к этим шелковистым прядям.
Сердце Лайзы бешено колотилось в груди, а в голове проносилось: «Это танго — единственный танец, который я когда-либо буду танцевать с ним!.. А я не очень хорошо танцую танго, у меня же нет большого опыта!»
От волнения она сбилась с ритма и беспомощно посмотрела на него. Его глаза находились так близко от нее, что у нее захватило дыхание. Сейчас в его глазах не было ничего загадочного, они излучали нежное сияние, о котором она иногда мечтала! Если бы у нее была возможность узнать его ближе! Если бы хоть на короткое время они могли забыть, что он ее хозяин, а она его служащая!..
Ее губы мягко раскрылись, как лепестки цветка, а глаза стали ясными и прозрачными как вода. Она все еще беспомощно смотрела на него и вдруг почувствовала наяву, как он притянул ее к себе.
— Вы прекрасно танцуете, — сказал он, — но, пожалуй, слишком легки для человеческого существа! Вы легки как пух!
— Уверена, что я гораздо тяжелее пуха, — засмеялась Лайза.
Он улыбнулся в ответ.
— Вы могли бы быть тяжелее пуха, если бы побольше ели и кто-то взял бы на себя заботы о вас! Я не верю, что вы сами в состоянии как следует позаботиться о себе, — довольно задумчиво заметил он.
— Я делаю это вот уже три года! — ответила она, и он промолчал.
Лайза испытывала невероятное блаженство, танцуя с ним, и теперь, когда мгновения паники миновали, до нее дошло, что им хорошо вместе. Питер был хорошим танцором, и с ним она чувствовала себя на высоте, но Хулио Фернандес давал ей ощущение, что она превосходит самое себя. В мыслях о нем она представляла, что именно такими, плавными и гибкими, должны быть его движения в танце — из-за принадлежности к латинской расе. Сейчас же она ощущала и себя такой же плавной и гибкой, и ей казалось, что они с доктором составляют единое целое…
Только когда окончился танец и они снова стали двумя отдельными существами, Лайза поняла, насколько совершенным было их временное единение.
Но только вновь заиграла музыка и танец продолжился — мир вокруг нее перестал существовать, а тело поплыло в тумане восторга. Ум ее почти помутился от счастья, что она там, где есть, — в объятиях человека, которого любит!
Музыка поражала своей чувственностью, а ритм совпадал с учащенным биением ее пульса. Открыв глаза, Лайза увидела над собой лицо с точеными чертами, и ее поразила его бледность и огонь, разгорающийся в темных как ночь глазах.
— Прошу у вас прощения за Жиа, — сказал он, и его слова вернули ее с небес на землю. — Ей следовало бы поддерживать связь с вами и, разумеется, поблагодарить за присланный вами подарок.
Она вздохнула и некоторое мгновение не могла ответить, потому что в этот момент ей было почти больно говорить. Да и необходимости в таком разговоре не было.
— Жиа здесь ни при чем, я уверена.
— Так вы подозреваете…
Лайза довольно жестко посмотрела на него:
— Думаю, донье Беатрис не очень хочется, чтобы девочка поддерживала со мной связь!
— Но это же абсурд! — заявил он. — Вас наняли для того, чтобы вы воспитывали Жиа и интересовались ею. И естественно, что вам должно быть дело до всего, что связано с ней.
— Я беспокоилась о ней, — призналась Лайза. — И мне все еще хочется знать, действительно ли мне необходимо вернуться на виллу? Потому что, если нет…
— Ну конечно же, я хочу, чтобы вы вернулись на виллу! — нахмурился он, глядя на нее. — Почему нет?
— Потому что донья Беатрис, по-моему, предпочла бы, чтобы я не возвращалась туда!
Его черные брови сошлись на переносице.
— А разве это касается доньи Беатрис?
— Думаю, что касается, — учтиво произнесла Лайза, жестко глядя ему прямо в глаза. — Разве нет?
Внезапно музыка прекратилась, и они остановились так быстро, что он невольно отпустил ее. Лайза, потеряв равновесие, слегка ухватилась за него, но высокий каблук подвернулся, и она почувствовала резкую боль в колене. У нее перехватило дыхание, и она побледнела.
— Вы повредили колено? — участливо поинтересовался доктор.
Она покачала головой, закусив нижнюю губу:
— Нет, нет, все в порядке!
Доктор внимательно продолжал смотреть на нее, но она твердым шагом отошла от танцевальной площадки и направилась к своему столику. Он последовал за ней, отвел ее от столика и твердо сказал:
— Я сейчас отвезу вас домой.
Лайза почти с ужасом взглянула на него:
