задребезжала посуда. — Нечего кормить меня выдумками! Еще никогда никому не удавалось меня обмануть, и сейчас не удастся. Я пока в своем уме и соображаю достаточно прилично. Так что извольте рассказать мне все и не пытайтесь никого выгораживать!
Люси упала в кресло и постаралась собраться с мыслями. Однако сделать это ей не удавалось ни сейчас, ни раньше, когда она ехала в такси. Все тридцать миль она в полном молчании просидела на заднем сиденье, чувствуя, как сердце в груди наливается свинцом, а в голове царит полнейший сумбур. Сейчас она выглядела еще более бледной и растрепанной (причесаться в машине она не догадалась), чем раньше.
Графиня с угрюмым видом вызвала Августину, которая принесла Люси чай. Едва взглянув на девушку, опытная старая служанка предложила ей выпить чего-нибудь покрепче, но графиня велела ей уйти.
— Ну, пейте чай и рассказывайте обо всем, что случилось! — приказала она.
И Люси рассказала почти все, насколько ей позволяло самолюбие. Она постаралась обвинить во всем себя, приписывая Полу совсем не те намерения, какие у него были на самом деле, и пыталась выгородить его, объясняя, что оказалась слишком легкой добычей. Он никогда не говорил ей, что любит ее, но, вероятно, прекрасно понимал, что она безнадежно влюблена в него. Вот и считал, что доставляет ей удовольствие, приглашая позавтракать и посетить его коттедж.
— И набрасываясь на вас с ласками? — пренебрежительно взглянув на растрепанные золотистые волосы Люси, бросила графиня, хотя девушка старательно умалчивала о том, что Пол позволил себе целовать и обнимать ее. — Хороший способ образумить юную девушку, опрометчиво открывшую свои чувства! Глупости, моя дорогая! Ваш официант хоть и джентльмен, но просто наглец! Что я, впрочем, всегда подозревала!
— Но он же ваш внук, — тихо произнесла Люси, внимательно вглядываясь в графиню.
Та опустила глаза, словно разглядывая набалдашник трости, а потом, поджав губы, кивнула:
— Да, я знаю.
— Знаете? — Люси, правда, не слишком этому удивилась. Еще по дороге домой, перебирая в памяти события, она догадалась, что графиня знает, что Пол ее внук. Иначе бы она не доверяла ему и не разрешила своей молодой компаньонке проводить с ним время. Что было для нее весьма странным, это то, почему графиня так старательно скрывала, что Эйвори ее внук.
Медленно и угрюмо графиня объяснила:
— Я поняла это с той самой минуты, как он в первый раз пришел сюда, а уж после нашего короткого разговора у меня никаких сомнений не осталось. Он сын моей дочери, а с нею мы уже много-много лет не поддерживаем никаких отношений.
— Но… — начала Люси, однако графиня остановила ее:
— Я вам рассказывала, что была против ее брака, но он, по-видимому, оказался вполне удачным, во всяком случае, в деньгах у них недостатка не было. Пол всю жизнь имел все, что только пожелает, ну, конечно, за исключением положенного ему по праву трона в Серонии. И последние пять-шесть лет, к моему великому унижению, именно он переводит деньги на мой счет в банке. А потому я зависима от него…
Рассказывать об этом гордой самолюбивой графине было нестерпимо тяжело и мучительно, и Люси, забыв на время о собственных разочарованиях, пыталась выразить графине искреннее сочувствие и успокоить ее.
— Вы могли давно продать свои бриллианты, мадам, — ласково упрекнула она свою госпожу. — Жили бы без забот, ни у кого не одалживаясь и не экономя каждый грош.
Но старая графиня, усмехнувшись, покачала головой:
— Дитя мое! В этой моей шкатулке настоящих драгоценностей раз, два и обчелся. Всего несколько маленьких вещиц, остальное — хорошая подделка. Да будь эти украшения подлинные, я не стала бы жить на иждивении у своих родственников!
— Как же так, мадам! — воскликнула потрясенная Люси. — Вы продали брошь и кольца, а что будет потом, если вам срочно понадобятся деньги?
— Придется обратиться все к тем же родственникам, — ответила графиня, прекрасно понимая, что поступит так только в самом крайнем случае.
— Пол вам поможет, я уверена, что поможет! — с жаром заявила Люси, забыв, что ей предстоит пересмотреть свое представление о Поле. — Вы же сами говорите, что денег у него в избытке, да и я… И я все время думала, что он живет так, как другой и мечтать не смеет. Одного только не могу понять, зачем он делает вид, будто он простой официант.
— Возможно, он собирается открыть сеть ресторанов или что-то в этом роде и решил набраться опыта, — равнодушно ответила графиня.
— Ах вот как! — воскликнула Люси, у которой защемило сердце, когда она вспомнила тот восхитительный ужин в ресторане, когда впервые надела розовое вечернее платье. — Потому-то вы и пригласили его тогда зайти к нам!
— Чего он, между прочим, так и не сделал, вероятно, потому, что я не повторила приглашения, — задумчиво проговорила графиня. Она пристально и с любопытством смотрела на Люси. — А ведь я готова была поклясться… — начала она, но тут же, слегка пожав плечами, прервала свою мысль. — Так и не научилась я разбираться в мужчинах. Такие они трудные существа, понять их невозможно. Но мне казалось, что вы интересуете моего внука, Люси, и что с вами он будет вести себя, как подобает джентльмену. По правде говоря, он даже обещал мне это, когда мы с ним разговаривали с глазу на глаз… — Она озадаченно посмотрела на Люси и снова покачала головой. — После того, что вы мне рассказали, сомневаться не приходится. Однако надо признаться, он меня удивляет. Может быть, он связал себя обещаниями с этой Софи Деваржу? Она из весьма состоятельной семьи, с очень старинной родословной. Конечно, его мать мечтает о таком браке. — Графиня слегка фыркнула. — Но когда он придет сюда, если, конечно, придет, я скажу, что больше не желаю принимать от него денежную помощь. А вы, дорогая, — и графиня снова стукнула тростью об пол, — вы должны решительно отказаться от общения с ним. Вам это ясно?
— Ради меня он сюда больше не придет, мадам! — уныло сказала Люси, пряча свои перчатки в сумочку и надеясь, что уж теперь-то ей разрешено будет уйти.
Графиня протянула руку и пожала пальцы девушки, давая тем понять, что она свободна. В заключение разговора она, грустно улыбаясь, сказала:
— Ну, а если Пол все же придет, предоставьте его мне. Любовь, как корь, большинству людей суждено переболеть ею. Вы скоро о нем забудете, детка. Мне-то это известно, у меня самой был в свое время печальный опыт.
— Нельзя ли мне на время куда-нибудь уехать? — умоляюще глядя на графиню, спросила Люси. — Не навсегда и недалеко, мне не хочется сейчас оставаться в Лондоне.
— Посмотрим. — Графиня понимающе улыбнулась. — А пока, чтобы заняться чем- нибудь, можете начать укладывать вещи. Выберите то, что может вам понадобиться для недолгой поездки, и уложите в чемодан. Разрешаю вам поплакать хорошенько. Поверьте, вам станет намного легче, когда вы выплачетесь как следует.
Люси ушла к себе. А графиня села к окну и стала наблюдать за машинами и пешеходами, снующими по улице, словно она надеялась увидеть кого-то. И действительно, меньше чем через четверть часа ее ожидания увенчались успехом: к дому подъехала длинная кремовая машина.
Когда Августина ввела Пола Эйвори в гостиную, его бабушка встретила его, стоя посреди комнаты, с таким выражением лица, которое могло нагнать страху на кого угодно, доведись ее нечаянно увидеть. Это выражение лица предназначалось тому, у кого, по мнению
