подоткнула каждому одеяло. Сама же она легла в домике наверху, а Питер обнажил шпагу и встал на страже у дверей, ибо по лесу рыскали волки, а где-то вдали слышались крики пирующих пиратов. Маленький дом выглядел так спокойно и уютно в темноте. Занавешенные окошки светились, из трубы весело шёл дымок, а у дверей стоял на страже Питер.
Спустя немного и он заснул, так что подгулявшим феям, возвращавшимся домой с весёлой вечеринки, пришлось перелезать через него. Если б на их дорожке лежал кто-нибудь другой, они бы наверняка подстроили ему какую-нибудь гадость, но Питера они просто щёлкали по носу и шли себе мимо.
Глава 7. Дом под землёй
На следующее утро Питер первым делом обмерил Венди, Джона и Майкла, чтобы подобрать им деревья для входа в подземный дом. Крюк, как ты помнишь, смеялся над мальчиками — зачем это им понадобилось по дереву на брата? — но он ничего в этом не понимал, ибо для того, чтобы с лёгкостью спускаться и подыматься по дереву, надо, чтобы оно тебе было как раз впору, а мальчики все были разные в объёме. Если же дерево тебе впору, тогда стоит только влезть в дупло и поглубже вдохнуть, как тут же летишь с нужной скоростью вниз. А чтобы подняться, надо попеременно вдыхать и выдыхать, и тогда медленно лезешь кверху. После должной тренировки это получается само собой, без усилий, и к тому же необычайно изящно.
Но, конечно, нужно точно подходить под дупло. Вот почему Питер обмеривает всех троих так тщательно, будто собирается заказывать им костюмы; разница только в том, что костюмы подгоняют на тебя, а тут тебя подгоняют под дерево. Обычно это достигается очень легко: наденут на тебя всякой одежды или, наоборот, снимут всё лишнее; но, если ты кое-где в неподходящих местах толстоват или если единственное свободное дерево имеет неправильную форму, Питер быстро придаст тебе нужный вид. А потом надо всегда быть начеку, чтобы не потолстеть и не похудеть, а это, как радостно обнаружила Венди, очень для всех полезно.
Венди и Майкл подошли к своим деревьям с первой же примерки, а Джона пришлось немножко подогнать.
Через несколько дней они уже быстро скользили вверх и вниз по своим деревьям — ну прямо как вёдра в колодце.
А как горячо полюбили они дом под землёй! Особенно привязалась к нему Венди.
Там была одна большая комната, как и должно быть, конечно; пол был земляной, и, если тебе хотелось пойти на рыбалку, ты мог накопать червей прямо тут же, не выходя из дома; а из пола торчали крепкие грибы очень приятного цвета, на которых можно было сидеть, как на табуретках. Посреди комнаты росло Нигдешнее дерево, вернее, оно пыталось расти, но каждое утро его спиливали под корень. К вечеру оно снова вырастало по пояс, и тогда на него клали дверь и ужинали на нём, словно на столе, а убрав посуду, снова спиливали до основания, чтобы было больше места для игр.
Был в подземном доме и камин, огромный и, что самое главное, вроде передвижной: его можно было зажечь в любом углу комнаты, и Венди натягивала перед ним верёвки из древесных волокон, чтоб сушить у огня бельё. Кровать на день поднималась, но ровно в половине седьмого её опускали, и тогда она занимала полкомнаты; на ней спали все мальчики, кроме Майкла. Они лежали тесно, словно сельди в бочке. Поворачиваться на другой бок поодиночке было строго-настрого запрещено — только когда кто-нибудь подавал сигнал, все разом перекатывались на другой бок.
Конечно, Майкл тоже должен бы спать со всеми, но Венди очень хотелось, чтобы в доме был младенец, а Майкл был самым маленьким. Сам знаешь, с женщинами лучше не спорить! Словом, Майкл спал в корзине, которую подвешивали к потолку словно люльку.
Как видишь, жили они просто, без затей. Вероятно, доведись медвежатам жить в подземном доме, они бы устроились там точно так же. Исключением был один уголок, вернее, маленькая, словно клетка для канарейки, ниша в стене: то были личные покои Динь-Динь. Дверь ей заменяла крошечная занавеска: одеваясь и раздеваясь, Динь, особа, утончённая до крайности, всегда задёргивала её. Никакая женщина, будь она хоть во сто крат больше её ростом, не смогла бы устроить такого изящного будуара. Софа (Динь только так её и называла) была настоящая „королева Маб“ с витыми ножками, а покрывала она всё время меняла — в зависимости от того, какое дерево было в цвету. Трюмо у неё было „Кот в сапогах“ (в хорошем состоянии таких трюмо, по словам фей, торгующих мебелью, известно только три); умывальник был „пряничный домик“ с откидной крышкой, комод — подлинная „Спящая красавица VI“, а большой ковёр и коврики — ранние (и лучшие!) „Марджори и Робин-малиновка“. Висела там ещё люстра — „Хрустальный башмачок“, хоть Динь её никогда не зажигала, потому что, ты ведь помнишь, она освещала всё сама. Обо всём остальном доме Динь отзывалась в самых презрительных выражениях. Впрочем, этого, верно, следовало ожидать! Жилище её, хоть и очень красивое, имело чрезвычайно самодовольный вид, чем напоминало вечно задранный нос.
Венди, по-моему, находила новую жизнь необыкновенно увлекательной: ведь с этими буянами мальчишками хлопот было без конца. Порой за несколько недель она не могла выбрать ни минутки, чтобы выйти на воздух, — разве что вечером, когда все укладывались спать, но и тогда она брала с собой штопку. Готовка, доложу я тебе, тоже занимала много времени. Питались они в основном поджаренными плодами хлебного дерева, бататами, кокосовыми орехами, запечённой свининой и бананами, а запивали всё это напитком „пой- пой“ из огромных тыквенных бутылок, но они никогда не знали заранее, станут ли есть по- настоящему или понарошку, — всё зависело от того, в каком настроении будет Питер. Иногда он ел по-настоящему, если ему вдруг приходило в голову, что в том-то и состоит игра, но уплетать за обе щеки, просто чтобы чувствовать приятную тяжесть в желудке, он не умел. А ведь это-то больше всего и любят все дети. Это, да ещё поговорить о еде! А когда он ел понарошку, он настолько верил в то, что действительно ест, что округлялся прямо на глазах. И тогда волей-неволей всем приходилось следовать его примеру. Это было очень обидно! Правда, если тебе удавалось доказать ему, что ты так исхудал, что собственное дерево тебе велико, он разрешал тебе поесть по-настоящему.
По вечерам, уложив мальчиков спать, Венди любила посидеть у камина с шитьём. Только тогда, как она говорила, она и могла вздохнуть спокойно. Она что-нибудь шила мальчикам и ставила на колени двойные заплаты. Коленок своих они не жалели — уж можешь мне поверить!
Сидя у камина с целой корзиной чулок — в каждой пятке по дырке! — она всплёскивала руками и приговаривала:
— Ну как тут не позавидовать старым девам! И лицо её при этом сияло.
Ты, верно, не забыл про её любимого волчонка? Ну так вот, он очень скоро узнал, что
