новообратившемуся бесплатную мойку мотоцикла. Многие байкеры проделали долгий путь, и их машины были сплошь в пыли.
За последние несколько недель Рафферти собрал сведения о большинстве кальвинистов, особенно самых рьяных, и о женщинах, которые, по слухам, избили Анжелу. Иоанна Крестителя на самом деле звали Чарли Педрик. Родился он вовсе не в Иерусалиме, а в Брейнтри. Лет с семнадцати страдал шизофренией и периодически имел столкновения с законом, но лишь до своего «спасения».
В ходе сомнительного ритуала, который Кэл называл «изгнанием лекарств», душевнобольных адептов вынуждали бросать свои таблетки в море. Потом бедняги подвергались ритуалу очищения — вроде того, что проводят в парильне индейцы. Кэл, неустанно воровавший обряды у других конфессий, назвал этот ритуал «путем видений». Название вполне соответствовало сути. Проведя два дня без пищи и почти без воды, бывшие пациенты психиатрических клиник неизбежно начинали галлюцинировать. Уподобляя это своему пребыванию в открытом море, Кэл призывал последователей слушать глас Божий и руководствоваться им в жизни.
Среди женщин, которым пришлись по душе подобные вещи, оказались три Девы Марии и две Жанны д'Арк. Голоса, которые Чарли Педрик слышал во время «видений», якобы сообщили ему, что он реинкарнация Иоанна Крестителя.
Рафферти рассказали об «изгнании лекарств», когда он приехал в Салем, но он не поверил, пока однажды утром не увидел оранжевые пузырьки из-под таблеток, плавающие в Салемской гавани. Он несколько часов их вылавливал, а потом в первый раз арестовал Кэла Бойнтона — за загрязнение окружающей среды.
Противники стояли перед казино, и атмосфера накалялась.
— Забирайте своих языческих идолов и проваливайте! — заорал один из кальвинистов.
— У нас свобода торговли! — ответила ведьма и указала на стенку лотка, где крупными буквами значилось название магазина Энн. — Мы имеем полное право здесь стоять!
«А я имею право спокойно поужинать», — подумать Рафферти.
— Эй, сбавьте громкость, — приказал он. — У меня от вас несварение желудка.
Кальвинисты решили, что настала очередь обратить внимание и на него.
— Пусть Господь спасет твою бессмертную душу! — крикнул Иоанн Креститель. — И душу той женщины, с которой ты живешь во грехе!
— Рыжая шлюха! — заорал другой кальвинист.
— Нераскаянная дьяволица!
Одна из Дев Марий ударила ведьму, и на тротуаре началась потасовка.
— Так. — Рафферти отложил сандвич и встал. — Хватит.
В парке воцарилась тишина. Люди затаили дыхание. Все обернулись, чтобы посмотреть, что он намерен делать.
Рафферти увидел страх на лицах кальвинистов. Это его удивило: он знал, что они редко уклоняются от схватки. Но кальвинисты смотрели не на него, а на кого-то за спиной у Рафферти. Он оглянулся и увидел женщину в черном, с воздетыми вверх руками. Низким голосом, не сводя глаз с кальвинистов, она начала нараспев:
— Gallia est omnis divisa in partes tres…
Ее голос был таким звучным и сильным, будто исходил откуда-то извне. Услышав его, чайки взвились в небо и зависли в воздушных потоках.
Кальвинисты застыли.
Ведьма сделала паузу, потом указала пальцем на компанию кальвинистов и продолжала:
— …quarum unam incolunt Belgiae…
Это сработало. Кальвинисты рассыпались точно крошечные шарики ртути и выскочили из парка.
Все уставились на грозную фигуру Энн Чейз в полном ведьминском облачении. Она выглядела впечатляюще.
— И вот еще что!.. — крикнула она вдогонку противникам своим обычным голосом, а потом захихикала, и чары развеялись. Энн вытерла руки, словно отбрасывая все воспоминания о случившемся, расправила платье движением истинной леди и села рядом с Рафферти.
— Очень мило, — хмыкнул он. — Судя по тому, что я помню из школьной латыни, ты цитировала «Ясона и аргонавтов».
— Цезарь, «Записки о галльской войне», — поправила Энн. — Но ты почти угадал. Согласись, я спасла твою шкуру.
— По крайней мере мой ужин, — ответил детектив с улыбкой.
— Я тебя спасла, и ты это знаешь. — Энн тоже рассмеялась. — И вновь возникает вопрос… насколько же слабым и беспомощным должен быть их бог, если они боятся кучки ведьм?
— Они испугались не кучки ведьм, а тебя. Черт возьми, даже я испугался!
— Правда? — Энн была в восторге.
— Клянусь.
С минуту они сидели молча.
— Ну и что ты здесь делаешь в этом наряде? — наконец поинтересовался Рафферти.
— Проверяю, как дела у девочек. — Энн кивнула на своих подопечных за лотком. Те праздновали победу и открыто флиртовали, помогая байкерам примерять подвески в форме пентаклей. Байкеры невероятно радовались такому вниманию со стороны хорошеньких молодых ведьм.
— С ними здесь ничего не случится? — спросил Рафферти, взглянув на байкеров.
— С кем конкретно? — уточнила Энн и любезно помахала самому здоровенному байкеру, которого явно страшило ее присутствие. — Все в порядке, мамочка здесь, — сказала она, продолжая вежливо и в то же время покровительственно махать. — Бойтесь, — пропела Энн сладким голоском. — Бойтесь меня.
— Не хотел бы я с тобой враждовать, — заметил Рафферти. — Ты, чего доброго, отправишь меня на войну с Галлией.
— Совершенно верно.
— Можно вопрос? Почему ты не наложила настоящее заклинание на этого типа, Иоанна Крестителя?
— Сколько раз тебе повторять? Мы не занимаемся черной магией. Ты путаешь ведьм с сатанистами. Или колдунами вуду.
— Вуду? Это тоже латинское слово?
— Не валяй дурака.
— Это те, которые возятся с куклами и булавками?
Энн кивнула и ухватила остаток его сандвича.
— Угощайся, — с запозданием предложил Рафферти.
Энн засмеялась.
— Я не накладываю проклятий. Это противоречит нашей религии. Впрочем, я неплохо зарабатываю на любовной магии, — намекнула она. — Учти на тот случай, если тебе понадобится.
Реакцию Рафферти трудно было разгадать — он издал нечто среднее между ворчанием и смешком. Энн заметила, что он не спускает глаз с лодки Джека, которая сворачивала за
