интересно, почему ты носишь кулон с зубастым солнцем.
Кошачьим незаметным движением Карлос дотронулся до золотого крестика, висевшего на моей груди.
– Почему ты носишь крестик? – ответил он вопросом на вопрос.
– Потому что верю. Ты тоже носишь крест, – удивленно ответила я. – Но носишь рядом с крестом еще и кулон. Зачем?
– Ты где родилась? – неожиданно спросил Карлос.
– В Москве, – с недоумением ответила я. – А к чему этот вопрос?
– Ты могла бы носить на цепочке кулончик, который для тебя представлял что-то очень связанное с Москвой, независимо от твоей веры, Катрин?
– Конечно, могла бы. Да при чем здесь это? – удивилась я.
– При том. Крест для меня – это символ веры. Я католик. А солнце – это моя вера в утерянное и забытое прошлое родины.
– Не поняла, объясни, пожалуйста, – попросила я.
– Звездочеты-майя разделили промежуток времени от 3114 года до нашей эры до 2012 года нашей эры на пять циклов. Сейчас человечество живет в последнем из них – эре солнца. Эра солнца закончится в 2012 году страшным землетрясением или пожаром, и все живое погибнет.
– И Солнце показывает нам язык, потому что смеется над нами? – усмехнулась я.
– Солнце высунуло язык, потому что он перфорирован. Перфорация языка, губ и половых органов мужчин – ты знакома с таким обычаем древних майя?
– Нет, – обалдело покачала я головой.
– Язык солнца проколот, что указывает на ритуальность имиджа. И кровь капает с него.
– То есть ритуальность заключается в том, что все люди, живущие на Земле, будут принесены в жертву божествам майя? Потому что Солнце не подкармливали кровью человеческих жертв почти пятьсот лет? И оно устало вершить свой бег по небу голодным? – ядовито уточнила я.
– Никогда не думал об этом. Может быть, и так, – согласился Карлос. – Кто-то из ученых- историков предполагает, что «зубастое» солнце, как ты его называешь, не что иное, как символ апокалипсиса. Красиво, правда? – добавил он и нежно погладил свой кулон.
– А зачем носит Линда? Она же американка.
– Просто как сувениры с острова Козумель.
– Нет, не согласна. У нее очень дорогие серьги. Они были выполнены на заказ, – возразила я. – И хорошим ювелиром.
– Катрин, будь осторожна. Не всем твои выводы могут показаться безопасными.
– Ты сказал, что неплохо знаешь Майка, – посмотрела я на Карлоса. – А Линду?
– Ее я знаю несколько дней, как и ты. Но я думаю, что она…
Карлос замолчал.
– Ну? – поторопила я его.
– Темная лошадка. И так же опасна, как и Майк.
От пророчеств Карлоса мне стало не по себе.
– А в Паланкар я тебя отвезу. Там красиво. Скажи только, когда.
Ага, непременно! Здесь все темные лошадки. И ты, Карлос, не исключение. Я поеду с тобой, а ты там меня утопишь ненароком. Нет уж, спасибо.
– Я никогда не занималась дайвингом.
– Это просто, я научу тебя.
– Я подумаю, – с нажимом ответила я.
– Катрин, а ведь ты лазила в подземную пещеру, так? – огорошил меня неожиданным вопросом Карлос.
– Э… м-м… – Я не сообразила сразу, что ответить.
– Лазила, лазила. С Вадимом? Конечно с ним, с кем же еще, – усмехнулся Карлос. – В зале колонн очень легко затеряться. Ты знаешь, что он тянется почти до побережья, несколько миль? Майк там каждый миллиметр просмотрел и прощупал. И не нашел никаких сокровищ.
Меня прошиб холодный пот. Ведь говорила же Полонскому, что запросто могли потеряться в туннеле! Было безумием лезть в пещеру ночью, да еще в хорошем подпитии, никого не предупредив.
Я вела про себя сердитый монолог, когда к нам неторопливой походкой подошел суровый секьюрити и очень грозно и громко оповестил нас сначала на быстром испанском, а потом на медленном английском, что руины закрылись уже пять минут назад. Я оглянулась в поисках Полонского, но его нигде не было видно. Куда он делся? Странно, я не заметила, как он исчез. Я замешкалась, секьюрити что-то сердито крикнул нам, и Карлос, взяв меня за руку, быстро потащил к выходу.
Тут нас догнал Вадим. Карлос быстро попрощался с нами, и остался с разгневанным секьюрити, а мы молча двинулись на парковку.
– Я хочу есть, пить и спать, – объявила я наконец Полонскому. – А еще я хочу наконец снять мокрую и грязную одежду. И еще мне надоела болтовня о сокровищах.
– План принят к исполнению, – Полонский остановился и прищелкнул пыльной кроссовкой. – Какие еще будут указания, мой генерал?
– Обедаем вдвоем. Никаких Линд, Майков и Карлосов. Только ты и я.
– Начало многообещающее, – пробормотал Вадим. – Принято. Что еще?
– За романтическим ужином я расскажу тебе, почему у солнца проколот язык, а если ты будешь вести себя совсем хорошо, то услышишь сказку о конце света, – пообещала я.
После недавно закончившегося дождя мошкара звенела над нашими головами. Ливень не принес никакого облегчения, кроме липкой влажности, мокрой одежды и тучи кусачих москитов. Когда Вадим и я вышли наконец на парковку, я с удивлением увидела, что Линда продолжает сидеть в своей машине. Что она там делает два часа? Как можно сидеть в такой жаре без кондиционера! Но это ее дело. Вообще, она мне тоже надоела. Вместе со своим любимчиком-Майком и толпой высокопоставленных гостей. Я была полна решимости предупредить ее о том, что мы уезжаем и что наступающий вечер Вадим и я проводим одни, без них.
Из машины несся рев современного рока или рэпа. Я постучала по стеклу, но Линда меня не слышала. Я приоткрыла дверь и дотронулась тихонько до ее плеча. Вдруг Линда покачнулась и всем телом привалилась ко мне. Неприятное предчувствие кольнуло меня. Совсем недавно я также пыталась привлечь к себе внимание профессора Кронина. Все еще не веря своим глазам, я потянула женщину за плечо.
– Линда, – тихонько позвала я ее. Голова Линды откинулась и я увидела вывалившийся синий язык. Я втолкнула ее обратно в машину и захлопнула дверь. Во рту было сухо, сердце выпрыгивало из груди, но я смогла дойти до нашего джипа. Вадим уже сидел рулем.
Он приоткрыл дверь, и я кулем свалилась на сиденье.
– Там, – прохрипела я. – Линда… она… кажется… мертва.
Я опять увидела ее синий язык и рванулась к ближайшему дереву, где меня вывернуло наизнанку. Хорошо еще, что со мной не приключилась «медвежья болезнь». Через секунду Вадим стоял рядом со мной. А через пару минут послышались топот и американская речь. Мы пригнулись, и густые кусты, растущие рядом с деревом, полностью скрыли нас. Дружная американская семья невыносимо долго устраивались в машине. Дети вопили и бесконечно менялись местами. Наконец они уехали. Наступила блаженная тишина.
– Черт меня дернул ввязаться в эту экспедицию! – гаркнула я в лицо Вадима. – Теперь на
