Конец пути

— Итак, Джейк, ты решил, что ребенка мы оставляем. Будут еще какие мнения? Говорить я не мог. И только покачал, как Ренни, головой. Когда имеешь дело с человеком, который безоглядно воспринимает следствия своих идей и готов идти вдоль намеченных линий до конца, до последних пределов, это деморализует.

— Судя по всему, мнений больше нет, — презрительно бросил Джо. Он встал и принялся надевать плащ. — Ты домой поедешь? — обратился он к Ренни.

— Послушай, Джо, — спохватился я, когда они были уже в дверях. — А если бы у Ренни получилось найти специалиста, что бы ты тогда сказал?

— О чем ты? Какая разница, что бы я там ни сказал?

— Я имею в виду, как бы ты отнесся к мысли о том, что она и вправду может сделать аборт?

— Мне это не нравится, — Джо был прям как стрела. — Если бы это была действительно профессиональная операция в хорошей клинике и если бы выполнил ее квалифицированный специалист, тогда никаких возражений, но так не бывает. У Ренни прекрасное здоровье, а в этом городе она сможет найти разве что какого-нибудь полудурка, у которого руки растут из задницы и который изуродует ее на всю оставшуюся жизнь. — И он повернулся, чтобы уйти.

— Я попробую найти специалиста, — сказал я, — и если специалист будет и в самом деле хороший, за операцию плачу тоже я.

— Чушь собачья, — сказал Джо.

Глава одиннадцатая На следующий день, рано утром, глаза мои вдруг открылись сами собой

На следующий день, рано утром, глаза мои вдруг открылись сами собой, и я вскочил с кровати в холодном поту с ужасным ощущением, что Ренни умерла. Я тут же позвонил Морганам и не поверил своим ушам, когда трубку сняла Ренни собственной персоной.

— Извини, что разбудил тебя, Ренни. Черт, я вдруг испугался, что ты уже застрелилась.

— Нет, я не застрелилась.

— Послушай, — умоляющим голосом попросил я. — Обещай, что не станешь этого делать, хотя бы некоторое время.

— Я ничего не могу обещать, Джейк.

— Но ты обязана, черт тебя побери!

— С какой стати?

— А с такой, если уж до всего остального тебе дела нет, что я тебя люблю. — Это была неправда, по крайней мере в том понимании, в котором любая лишенная смысла фраза правдой не является, как не является она и неправдой. Я даже не уверен, что я, собственно, имел в виду, когда поставил Джо в известность о своих нежных чувствах к Ренни, и уж во всяком случае в теперешнем моем заявлении смысла не видел никакого.

— Вот и Джо говорит то же самое, — съязвила в ответ Ренни.

— Да, замечательно, давай на том и порешим: он так сильно тебя любит, как я никогда и никого любить не смогу. Он так тебя любит, что готов позволить тебе стреляться за милую душу, а мне ты настолько безразлична, что и стреляться я тебе тоже не дам.

Ренни повесила трубку. Я набрал номер еще раз. На сей раз у телефона был Джо.

— Ренни не хочет с тобой говорить. То, что ты сказал минуту назад, глупость — или откровенная провокация.

— Извини. Слушай, Джо, ты думаешь, она покончит с собой?

— А мне откуда знать?

— Побудешь сегодня с ней дома, а? И проследишь, чтоб ничего такого не случилось? Всего один день, пожалуйста.

— И не подумаю. По одной простой причине. Если я начну ее пасти, завтра она точно застрелится.

— Значит, ты этого не хочешь, ведь правда?

— Это к делу не относится.

— Всего один день, Джо! Понимаешь, я, кажется, смогу кое-что для нее придумать, если ты не дашь ей сегодня отправиться на тот свет.

— У тебя есть знакомый специалист? Почему ты вчера ничего не сказал?

— Я не уверен. У меня-то у самого нет, но я знаю несколько человек в Балтиморе, у которых вполне может оказаться знакомый доктор. И я хочу побыстрее до них дозвониться. Заставь ее пообещать, что она не станет дергаться, пока я все не выясню.

— Ренни моим приказам не подчиняется и подчиняться не станет.

— Еще как станет, и ты это прекрасно знаешь. Скажи ей, что доктор у меня есть, но мне нужно с ним созвониться и обсудить условия.

— Нет, с нами этот номер не пройдет.

— Всего один день, Джо!

— Не вешай трубку, — сказал он. — Ренни? — Я услышал, как он ее позвал. — Ты собиралась сегодня стреляться?

Я услышал, как Ренни спрашивает, зачем мне это знать.

— Хорнер говорит, что у каких-то его балтиморских друзей может быть знакомый специалист по абортам, — сказал Джо. Я был готов убить его за то, что он сказал ей правду. — Он собирается им звонить и что-то там выяснять.

Ренни ему ответила, но я не расслышал.

— Она говорит, что ее все это не интересует, — сказал Джо.

— Слушай, Джо, я обзвоню всех, кого только смогу. Может быть, аборт даже и не понадобится. Я постараюсь раздобыть немного эрготрата. Самый простой и надежный способ. Скажи ей, что мне нужны на это сутки и что я либо привезу ей эрготрат, либо наверняка с кем-нибудь договорюсь.

— Ладно, скажу, — согласился Джо и повесил трубку.

Теперь: это была не то чтобы правда — честно говоря, это была совсем неправда, — что у меня в Балтиморе есть друзья, которые могут знать специалиста по абортам, потому как друзей у меня не было ни в Балтиморе, ни в других местах. И вот я начал обзванивать всех по очереди вайкомикских врачей, в алфавитном порядке. Первому из них я сказал: «Здравствуйте. Меня зовут Генри Демпси. Мы не так давно приехали в ваш город и личным врачом обзавестись пока не успели. Ну, короче говоря, моя жена попала в очень неприятную историю: у нас уже есть двое детей, а она, кажется, опять забеременела. Она у меня дама здоровая — с физической точки зрения никаких проблем, но, видите ли, с психическим здоровьем у нее не все в порядке. Если честно, то она состоит под наблюдением у психиатра. И я, право слово, думаю, что еще одни роды — это для нее будет слишком.

— Да что вы говорите? — ответил мне доктор. — А как фамилия вашего психиатра?

— Вы его, наверное, не знаете, — сказал я. — Он из Уайт-Плейнс, штат Нью-Йорк, где мы жили раньше. Банке. Доктор Джозеф Банке.

— А ваша жена что, ездит на свиданья с психиатром в Уайт-Плейнс? — доктор был сама невинность.