уж у меня судьба, я всегда выгляжу чуть старше собственного возраста, но не знаю, кем нужно быть, чтобы принять меня за дипломированного психиатра. К тому же разыгрывать из себя невесть кого лицом к лицу с человеком, которого обманываешь, куда труднее, чем заниматься этим по телефону. И наконец, я не был уверен, что нотариусы не требуют какого- нибудь удостоверения личности, прежде чем перейти непосредственно к печатям и клятвам. Я принял самый светский вид, на какой только был способен, и спросил у клерка, где тут, собственно, нотариапьная контора: он тут же перенаправил меня к столу заместителя директора в другой конец комнаты.
— Оч-приятно, — улыбнулся мне замдиректора, коренастый лысый мужичонка с жеваной сигаркой во рту и в очках с металлической оправой.
— Моя фамилия Зигрист, — добродушнейшим образом начал я, — Гарри Зигрист. Где- то у меня тут должна быть бумажка, которую надо бы заверить, если я, конечно, не оставил ее в приемной, — я улыбнулся и начал не спеша перебирать карманы. — Ага, вот ты где, пакость такая мелкая, — я выудил письмо из внутреннего кармана пальто, развернул и наскоро его просмотрел. —
Замдиректора так же бегло прочитал документ.
— Вот блин, — сказал он. — Да она настоящая ведьма, а, док?
— У нас еще и не такие попадаются, — ухмыльнулся я.
— Ха! — сказал нотариус. — Видели бы вы, какие сюда дурики забредают. Вы бы на них себе состояние сделали.
Я все ждал, когда же он попросит меня удостоверить личность Гарри Л. Зигриста.
— Вот уж, право слово, — сказал нотариус, задумчиво и отстраненно. — Черт-те что там у них в головах творится. Н-да… — он начал рыться в ящике стола. — Вам не трудно будет чуть-чуть приподнять правую руку, а, док?
Я поднял, он тоже.
— Ну, короче говоря, клянетесь ли вы перед Богом и бла-бла-бла, и все такое? — спросил он, продолжая шарить другой рукой в столе.
— Клянусь.
— Оно, в общем, без разницы, клянетесь вы или нет, если я не найду эту чертову печать, — радостно сказал он. Перед глазами у меня поплыло — найти в чужом городе нотариуса настолько циничного и настолько доверчивого и после этакой удачи споткнуться о самый что ни на есть пустяк?
— А, вот она где, — сказал он, едва не по плечо ушедши в стол. Он шлепнул на мое письмо положенный штемпель и расписался закорючкой. Потом подозвал двух близсидящих клерков, чтобы те расписались за свидетелей. — И нечего всякую дрянь читать, глаза сломаете, — сказал он им. — Поставьте ваши „Джон Калямаля“ где положено, и свободны. — Они поставили. — Ну, доктор, вот и все дела: с вас полтора бака.
Я вынул бумажник, расплатился, стараясь, чтобы мое собственное удостоверение личности не попалось ему на глаза, и вышел вон с письмом в руках; письмо я опустил в первый же почтовый ящик. Филадельфией я был сыт по горло: времени четыре часа, и нужно срочно ехать домой. В общем и в целом я был восхищен свершенными мною деяниями, но четыре вещи не давали мне покоя. Во-первых, я не знал, поверит ли доктор Уэллек в мой на живую нитку сшитый аффидевит, в котором, насколько я мог судить, любой человек с высшим медицинским образованием, не дай бог со степенью, сразу же обязан углядеть подделку; во всяком случае было весьма вероятно, что, зародись только у него какие-никакие сомнения, скоропалительный отъезд доктора Зигриста тут же превратит сомнения в скепсис, а если подозрительности у него хватит на то, чтобы взять да и» набрать номер приемной настоящего доктора Зигриста, я пропал. Во-вторых, я умышленно не оставил Уэллеку собственного номера, а в вайкомикском телефонном справочнике, естественно, никаких Генри Демпси не было и в помине; невзирая на тот факт, что существуют в мире люди без телефонов, сама невозможность связаться со мной, буде ему еще до моего повторного звонка этого захочется, также может навести его на подозрения. Третье неизвестное было хуже всего: даже если все пойдет как надо и Уэллек согласится выписать эрготрат, может так оказаться, что в городе он отнюдь не новичок и знает Ренни. И наконец, пусть и здесь все сойдет гладко, существовала еще одна опасность: во всем, что касается абортов, я полный профан, но нельзя ведь исключить возможность, что ему потребуется по той или иной причине поместить Ренни в клинику, раз уж операция у нас легальная, и даже если он сам ее ни разу в жизни в глаза не видел, кто-нибудь из персонала наверняка с ней знаком.
Едва добравшись до квартиры, я тут же позвонил Уэллеку, прямо домой.
— Ах, это вы, мистер Демпси, — в голосе был неприятный холодок, — а я уже пытался до вас дозвониться.
— Извините меня, доктор. Мы еще не успели обзавестись телефоном, и приходится использовать хозяйский. Я бы и раньше вам позвонил, но вот решил свозить жену на природу, ей, знаете ли, не мешает иногда отвлечься.
— Тут доктор Зигрист звонил из Филадельфии.
— Правда? Вот здорово! Я едва успел его перехватить, он уезжает куда-то в отпуск. Он вам все объяснил?
— Мне с ним переговорить не удалось. Я был в хирургии. Он говорил с моим секретарем и обещал прислать аффидевит. Насколько я понял, он самым настоятельным образом рекомендует аборт.
— Фу-ты, — и я рассмеялся. — Вы представить себе не можете — как камень с души.
— Да-да. Он что-то такое говорил моему секретарю насчет сегодняшнего вечера, но, боюсь, я не смогу дать вашей жене эрготрат, пока не буду иметь на руках аффидевит. Если он отправил его срочной почтой сегодня днем, самое позднее к понедельнику, к утру, он будет у меня.
— Ну и прекрасно.
— Дайте мне номер вашего домовладельца, и, как только придет аффидевит, я тут же дам вам знать; доставите миссис Демпси ко мне в приемную.
— Видите ли, мой домовладелец не слишком любит, когда мне звонят по его телефону, да к тому же это и не его ума дело. Лучше, чтобы он вообще ничего не знал, такой, знаете, сплетник. Может, лучше я вам позвоню?
— Наверное, вы правы. Оно, конечно, ничего незаконного, но лишний шум ни к чему. Позвоните мне в понедельник часов около двенадцати, и, если будет аффидевит, я назначу вам на после обеда.
— Чудесно.
— Да, и еще. Есть такая официальная форма на случай стерилизаций, абортов и так далее. Вам с женой придется обоим ее подписать и заверить у нотариуса. Если хотите, можно сделать это в понедельник, в первой половине дня. Формы возьмете у меня в приемной, у секретаря.
— Хорошо. Договорились. Доброй ночи, доктор.
Еще один документ, еще один нотариус, еще одна проблема на мою задницу — но к этому времени мне было уже все равно. Усталый и торжествующий, я отправился к Морганам, чтоб доложить о своих успехах. Уже на пороге меня вдруг пробрал холодок: я целый день черт знает где мотался — а вдруг уже слишком поздно? Дверь открыл Джо.
— А, привет, Джейк. Неважно выглядишь.
— С Ренни все в порядке?
— Она все еще с нами, если ты об этом. Давай заходи.
Ренни натирала воском кухонный пол. Меня она едва заметила.
