— Ну, думаю, дело улажено, — сказал я, старательно изображая невозмутимость. — Если ты не передумала насчет аборта, Ренни, можешь получить свой укол эрготрата в понедельник после обеда.
Джо никак на эту новость не отреагировал. Ренни, с навощенной тряпкою в руках, вышла в дверной проем и прислонилась к косяку.
— Хорошо. Куда нужно ехать? В Балтимор?
— Не-а. Прямо здесь, в городе. Только не говори мне, что ты знакома с доктором Мортоном Уэллеком.
— Доктор Уэллек. Нет, я его не знаю. А ты, Джо?
— Что-то слышал. Приехал года два назад. Хочешь сказать, что этот говнюк занимается абортами?
— Ничего подобного, — сказал я не без гордости. — У него совершенно открытая частная практика, и врач он, насколько я знаю, не из худших. И все будет сделано строго в рамках законности. Никакой партизанщины, все просто и по правилам.
— Ну, и как же ты все это умудрился устроить? — спросил Джо.
— Признаться, я не говорил ему почти ничего, кроме правды. Я сказал, что у тебя уже двое детей и ты была бы не против — потом — завести еще, но сейчас настолько подавлена беременностью, что приходится опасаться, как бы ты чего над собой не сделала. Хотя, конечно, легенда слегка пообросла подробностями.
— Какими подробностями, Джейк? — озадаченно спросила Ренни.
— Ну, в общем, пришлось помутить воду. Начнем с того, что ты теперь моя жена — на время, конечно. Миссис Генри Дж. Демпси, из филадельфийских Демпси.
— Что?
День, полный приключений, бродил в моей крови, и я рассыпался соловьем, расписав им во всех подробностях телефонные звонки, поездку в Филадельфию, письмо, перевоплощения доктора Зигриста и, на сладкое, замдиректора ломбарда. Они внимали удивленно.
— Итак, все, что осталось теперь сделать мистеру и миссис Демпси — подмахнуть в понедельник утром эту самую бумажку, заверить ее у нотариуса, и дело в шляпе. Ни суеты, ни маеты, получишь свой укол и можешь смело обо всем забыть.
Джо с интересом воззрился на Ренни.
— Бред какой-то, — тут же сказала она.
— Правда, фантастика? — осклабился я, все еще надеясь, что мои уши лгут.
— Это просто чудовищно!
— Но ведь ты согласна, да?
— Конечно нет. Без вариантов.
— Без вариантов! Боже ты мой, Ренни, да я сегодня наизнанку вывернулся, чтобы все это устроить, а ты говоришь: без вариантов. Ничего не случится, я тебе клянусь!
— Не в этом дело, Джейк. Я просто не стану больше лгать. Даже если бы не нужно было ничего подписывать и говорить, все равно это ложь. Тебе стоило бы догадаться, что для меня такие вещи неприемлемы.
И вся конструкция рухнула. Джо даже бровью не повел, но я почувствовал, сколь велико единение их душ. В котором для меня места не было.
— Ну и хрен с тобой, стреляйся тогда на здоровье! — заорал я. — Я для нее носился весь день как проклятый, а она, видите ли, еще не решила, делать ей аборт или нет. Тогда не хрена было вчера оперетту разыгрывать.
Ренни улыбнулась.
— Джейк, я и в
Она говорила совершенно искренне. Я в отчаянии обернулся к Джо, но Джо глядел уклончиво. Я снова ощутил меж ними вязкую субстанцию единства. Мне вдруг пришло в голову: а что, если напасть на них прямо сейчас, предъявить им обвинение в романтизме, поднять на смех их идиотское чувство чести — видит бог, оно того заслуживает, — и преизрядная часть моей души уже готова была с радостью ринуться в бой, но больше я в такую тактику не верил: они уже приняли решение, и решение это от моих наскоков, чего доброго, станет только тверже.
— Ты пока этого не делай, а, Ренни, — устало сказал я. — Я еще что-нибудь соображу.
— Что еще ты можешь сообразить, Джейк? Если бы у тебя и в самом деле были какие- то варианты, стал бы ты затевать такую нелепую авантюру, как сегодняшняя, а? Ты считаешь, если достаточно долго будешь тянуть резину, я передумаю? Ты ошибаешься, Джейк.
— А как насчет мальчиков? О них ты подумала, или им тоже светит по дырке в голове?
— Ты задаешь вопросы, на которые не имеешь права, — сказал Джо.
— Джейк, хватит в игрушки играть, — сказала Ренни. — У тебя на самом деле что-то есть, или ты опять врешь?
— Есть, — твердо сказал я. — У меня есть одна знакомая, здесь, в городе, и у нее были аборты, один или два. Не будь я на нервах, сразу бы о ней и вспомнил. Завтра же ее разыщу и выясню, где она их делала.
— Я тебе не верю, — сказала Ренни.
— Чистая правда, клянусь.
— Тогда — как ее зовут? И давай без фокусов.
— Пегги Ранкин. Учительница, английский в средней школе.
Ренни тут же подошла к телефону и сверилась со справочником.
— 8401, - сказала она. — Я ей сейчас позвоню и сама все узнаю.
— Ты что, с ума сошла? Она не замужем. И станет незнакомому человеку рассказывать такие вещи по телефону?
— Тогда звони ты. Прямо сейчас. Вы с ней, видно, неплохо знакомы, раз ты в курсе.
— Ты требуешь невозможного. С женщинами так нельзя — с остальными женщинами, по крайней мере. Я встречусь с ней завтра, и к вечеру ты все будешь знать.
— Мне кажется, ты опять финтишь, Джейк.
— Протри глаза, чтоб не казалось! Тебя что, так тянет к пистолету, что ты не в состоянии подождать двадцать четыре часа? — Я был в таком отчаянии, что, казалось, вот сейчас меня разорвет на куски, но Джо наблюдал нас все так же бесстрастно. На письменном столе у телефона лежали раскрытые книги — блокноты и книги: он продолжал работать над диссертацией!
Ренни задумалась на несколько секунд.
— Я подожду до завтра, до вечера, — сказала она и снова принялась натирать в кухне пол.
Ренни попала в самую точку, заподозрив меня в тактике проволочек и саботажа, но больше на эту карту ставить смысла не было. Я, конечно, и понятия не имел, делала ли Пегги Ранкин хотя бы раз в жизни аборт, более того, у меня не было ровным счетом никаких
