– Курс судна двадцать семь минут западной широты и тридцать три северной долготы, мой капитан, – четко отрапортовала Нэнси и услышала за спиной надтреснутый смех Вэла.
Она непроизвольно сжалась.
– А кто я на этом судне, Джонни?
– Ты, папа, владелец яхты, – мгновенно нашелся сын. – Я – капитан, а мама – старший помощник.
Нэнси и Вэл улыбались, радуясь смышлености ребенка.
– Ты чувствуешь, какая у нас замечательная семья? – обратился Вэл к бывшей жене.
– Могла бы быть, – глухо ответила Нэнси, сразу ставшая серьезной. – Если бы ты не убил мою душу.
– Ну зачем же такой пафос, – усмехнулся Вэл. – Все еще можно изменить.
– Что ты собираешься изменить? – холодно спросила Нэнси. – Все уже изменилось. Ты опять решил мучить меня?
Вэл снисходительно посмотрел на Нэнси, и на его лице появилось выражение не то сожаления, не то затаенного недовольства.
– Вечно ты все преувеличиваешь, Нэнси, милая!
Ласковые слова, с легкостью произносимые им теперь, прежде были вовсе не свойственны ему.
Наверняка он что-то задумал, догадалась Нэнси.
И, как будто прислушиваясь к ее мыслям, Вэл произнес слова, которые точно предугадал Майкл.
– Я люблю тебя… – Он взял ее за руку. – Я понял, что без тебя не могу жить. И глупо делить ребенка по дням или неделям, если ничто не мешает нам начать новую жизнь вместе.
Нэнси вырвала свою руку из цепкого плена и подошла еще ближе к Джонни, крутившему штурвал.
– Послушай… – Она старалась спокойно говорить с ним, нутром чувствуя, как в бывшем муже нарастает желание вернуть ее обратно. – Мы уже давно обо всем договорились и расстались друзьями. – Она сделала паузу, размышляя, стоит ли говорить о ее новой любви. – И к тому же, – решилась она на откровенность, – у меня своя личная жизнь, есть человек, который любит меня, уважает и… дорожит моим чувством собственного достоинства.
Нэнси не ожидала, что ее признание вызовет такой взрыв смеха. Вэл хохотал, запрокинув голову. Это был сатанинский смех. Из его груди вырывались звуки, похожие на клекот, которые многократно усиливались, проходя через глотку. Этот страшный смех испугал Джонни.
– Папа, почему ты так смеешься? – Ребенок обернулся и с опаской посмотрел на отца.
Утирая слезы смеха и постепенно успокаиваясь, Вэл погладил ребенка по головке и посмотрел на Нэнси как на несмышленую дурочку.
– Чувством собственного достоинства? – У него в груди снова заклекотало. – А что это такое?
– Мама, что такое собственное чувство достойности? – с интересом спросил любознательный малыш.
Его слова вновь вызвали взрыв хохота у Вэла. Джонни, глядя на смеющегося отца, тоже начал смеяться, забавно выдавливая из себя смешки. Нэнси решила рассмеяться в свою очередь, чтобы не выглядеть страдалицей.
– Твоя мама большая шутница, – объяснил ребенку отец. – Она не хочет жить с нами и говорит о каком-то смешном чувстве.
– Ты – чудовище, Вэл! – с болью воскликнула Нэнси. – Был и остался чудовищем.
– Папа не чудовище! Он совсем не страшный, а очень красивый, – горячо возразил ей сын.
Нэнси почти выскочила из капитанской рубки, спустилась на нижнюю палубу и быстро пошла обратно в каюту, служившую спальней Джонни. Она решила поскорее позвонить Майклу.
Проходя по длинному коридору, она внезапно поняла, что предлог, под которым Вэл выманил ее из дома, был надуманным. На борту не было ни одного человека, хотя он сказал, что не может сам привезти ребенка, поскольку должен наблюдать за ремонтом яхты. Эта мысль неприятным холодком отозвалась в груди молодой женщины, и она ускорила шаг.
Ее спортивная сумка стояла в углу у стены, там, где она ее поставила. Открыв ее, Нэнси почувствовала, что в ней рылись. Вещи, аккуратно сложенные ею дома и лежавшие сверху, были перевернуты. А ее мобильного телефона, положенного сбоку от косметички, она хорошо это помнила, не было. Нэнси лихорадочно порылась, потом, успокоившись, начала одну за другой выкладывать все вещи из сумки, складывая их рядом на полу. Телефона нигде не было.
Она в изнеможении села на пол и, взъерошив волосы, подперла голову, упершись локтями в колени.
Конечно, это он выкрал мой телефон, почти с ужасом подумала она. Он все предусмотрел, наверняка у него есть какой-то план. Может быть, даже расправы со мной. Чтобы ребенок принадлежал только ему…
Нэнси внезапно успокоилась и внутренне собралась. Она поняла, что надо менять тактику своего поведения. Она решила подыграть этому подонку Вэлу – другого выхода у нее не было. Она будет изображать женщину, почти решившую возвратиться к бывшему мужу. Она доставит ему удовольствие, восхищаясь роскошью его яхты, и продемонстрирует зависть к его невесть откуда свалившемуся богатству. Она станет кокетничать с ним, позволит обнимать себя. И будет ждать помощи от Майкла. А она обязательно придет! Если только уже не будет поздно…
– Мама! – Голосок Джонни вернул Нэнси к реальности. – Ты почему ушла от меня? Я ведь не показал тебе акваланг. – Он немного задумался, сморщив нос и вспоминая что-то. – Да, папа велел сказать тебе, что мы сейчас будем обедать! – радостно доложил он.
– Очень хорошо, солнышко мое! – Нэнси все еще сидела на полу. Она открыла объятия, и Джонни бросился в них. – Сейчас пойдем обедать. А где папа?
– Он пошел в кают-компанию накрывать на стол!
Рассудительность Джонни умиляла Нэнси, и она расцеловала своего мальчишечку.
Он прильнул к матери и застыл в ее объятиях.
– Я соскучился по тебе, – грустно признался он и вдруг добавил: – Если ты не хочешь жить с папой, давай уедем с тобой домой. – Потом снова задумался и добавил просящим голоском: – Но иногда ты позволишь мне приезжать на эту яхту?
Нэнси чуть не разрыдалась от немыслимой разумности своего ребенка.
– Мальчик мой родной! – Она уткнулась лицом в его тельце, не удержавшись от слез. – Конечно, ты будешь приезжать на эту яхту! Спасибо тебе, радость моя, что ты понимаешь свою мамочку.
– Ты опять плачешь?! – ужаснулся Джонни. – Я поеду с тобой, обязательно поеду! – клялся несчастный ребенок. – Только, пожалуйста, не плачь!
Нэнси счастливо рассмеялась, покрывая поцелуями личико своего ангела.
– Я не плачу, а смеюсь от радости, что ты у меня такой замечательный!
Она вскочила с пола и, взяв своего малыша за обе ручки, закружилась с ним по комнате. Она не заметила, как в каюту вошел Вэл и остановился у двери.
– Джонни, ты сказал маме, что я жду вас обедать? – строго спросил он.
