Однако все, что находилось снаружи, ничуть не интересовало Орлика. Провожаемый заботливыми взглядами Столбовой, он напрямик шествовал в фойе.
— Здрасте! — говорили, приметив его, уборщицы. — Тебя недоставало. Что скажешь, птица?
К Орлику они привыкли быстро. Хоть и непомерно крупная тварь, и клюв по-хищному изогнутый, а характер положительный: никого не тронет, не заденет. Пришлась по душе и птичья любознательность: заметит кого — подойдет, разговор услышит — прислушается.
В это утро, по обыкновению выпустив Орлика на прогулку, Столбовая прибрала в клетках, а затем приступила к репетиции с белоголовым попугаем Петей: лениться стал, невпопад отвечать на вопросы. И только затем обнаружила: запропастился куда-то Орлик. Тотчас отправилась на розыски.
Любимца нашла у входа в зрительный зал. И не одного. С ним рядом, опустившись на корточки, сидела плотная густобровая девушка. Она рассказывала что-то орлу, а он, будто и впрямь вникая в ее рассказ, стоял неподвижно, набок склонив пепельную голову.
— Ты чего? — спросила Столбовая девушку.
— А ничего. Беседуем.
Серьезно ответила, без тени улыбки.
— О чем же, интересно, беседа у вас?
— Да так. Есть о чем, — уклончиво отозвалась девушка. Когда же орел, заприметив лежавшую рядом тряпку, подцепил ее клювом и стал трепать — вздохнула укоризненно — Далась тебе всякая тряпка! Вот ведь глупый!
— Вовсе не глупый, — вступилась Столбовая. — Напротив, сообразительный, смышленый. К тому же большой талантливости. Скоро в номер включу. Будет катать колясочку с попугаем Илюшей.
— Колясочку? Что он вам — лошадь извозчичья? Этим ли должна заниматься благородная птица?
Слова прозвучали укоризненно, но все равно Столбовой сделалось приятно, что девушка такого высокого мнения об Орлике. Вида, однако, не подала.
— Ладно. Тебя не спросили. И откуда взялась такая? В уборщицах?
— Да нет. Никем я пока. Директор обещал после открытия посодействовать. Я в цирке работать хочу!
— Так-таки в цирке? Кем же именно?
— Я на все согласна, — ответила девушка. — Хоть в униформисты. Я так и сказала директору, а меня на смех: мол, для мужчин работа. Почему же для мужчин? Я что — слабее?
Прислоненная к стенке, стояла тачка со скатанным ковром. Девушка схватилась за нее и приподняла единым рывком.
— Убедились?
— Убедилась. Отпускай, — кивнула Столбовая. Про себя же подумала: «Вот это девка! Такую бы в прежние времена в дамский чемпионат французской борьбы!»
И нахмуренным взглядом, и плотно сдвинутыми бровями выражая все то же упорство, девушка опустила тачку. Коротко вздохнув, огляделась вокруг.
«Да-а, хороша! — продолжала размышлять Столбовая. И вдруг догадалась: — Да ведь мне как раз такая нужна!»
— Вот что. Это верно: сильная ты. А все же тяжести пускай мужики таскают. Им на роду написано. Нам своих дел хватает. Между прочим, могла бы я забрать тебя к себе.
— А делать чего?
— Дела у меня такие — во всем цирке нет интереснее. Птицы у меня: попугаи, голуби. И еще вот этот красавец! Так как же: хочешь находиться при птицах?
Девушка помедлила с ответом. Зато орел напомнил о себе. Он точно понял, что разговор имеет к нему отношение, и сильно, с шумом взмахнул крыльями.
— Что ж молчишь? Или желания нет?
Это было в ранний утренний час. Уборщицы, громко шаркая швабрами, перешли из одного фойе в другое. С манежа теперь доносился мерный конский всхрап: отпустив Маргариту, Столетов сам поднялся в седло.
— Птицу-то я люблю, — с неожиданной мечтательностью проговорила девушка. — У мамани у моей скворец был обученный. Знали бы, как шибко разговаривал, покуда соседская кошка не слопала!
— После об этом, — оборвала Столбовая. — Лучше про себя расскажи. Звать-то как?
— Клавдией.
— Взялась ты откуда, Клавдия? Мать где, отец?
— Отец скончался. После военного времени шибко слаб стал здоровьем. А мама в совхозе пригородном — свинаркой. И меня все норовит приспособить к свиньям. Только нет у меня к ним чувства. Мясо, бекон. Ни на что не способны больше.
— А вот тут ты ошибаешься, — внушительно сказала Столбовая. — Смотря в чьи руки свинья попадет. Про Дурова слыхала? Был такой клоун-дрессировщик знаменитый — Анатолий Леонидович Дуров. Имела счастье видеть когда-то. Чудеса свиньи у него выделывали! Ну, да и об этом после. Идем, с птицами моими познакомлю.
Повела девушку за кулисы. Орлик следом. К клеткам подвела. Закричали птицы.
— Тише вы! Этот вот — с хохолком кумачовым — какаду Илюша. Это Петечка — из породы ара. Толковый, говорливый, но лодырь. Ты чего смотришь, Петечка? Неправда разве? Стыдиться должен! А вот этот — зелененький — Левушка. Годков ему побольше, но зато…
Девушка перебила:
— Верно, что попугаи до трехсот лет живут? А голуби как?
— Ты, Клавдия, за тряпочку берись. За тряпочку и за совочек, — распорядилась Столбовая. — У нас тут с тобой не лекторий, не университет культуры. Всему свой черед. Будет время — успею еще рассказать. Пока что клетками давай займемся. Директор подойдет — сходим к нему, договоримся насчет твоего зачисления. Поняла?
Девушка кивнула. Впервые за это утро на ее лице пробилась улыбка. Словно скрепляя достигнутую договоренность, Орлик снова — все так же сильно и шумно — взмахнул крыльями.
После Столетова манеж перешел к акробатам-прыгунам Федорченко. В родстве между собой шестеро этих парней не состояли; больше того, среди них было трое русских, украинец, татарин и грузин. Однако афиша есть афиша, поименно всех на ней не перечислишь, и потому артисты звались едино — по имени своего руководителя Тихона Федорченко. Номер был недавним, всего два года назад вышел из стен Циркового училища. Настойчиво тренируясь, прыгуны успели за этот срок освоить ряд серьезных трюков и даже такой рекордный, как с подкидной доски двойное сальто с пируэтом в колонну на третьего, — не каждая группа может похвалиться этим.
Тихон Федорченко оказался удачным руководителем. Он сумел сплотить ребят, привить им чувство и взаимного уважения, и взаимной помощи. Репетиции, как правило, проходили без суеты, без единого грубого слова. К последнему обязывал седьмой участник группы — Зоя Крышкина. Девушка, как и положено «верхней», отличалась легкостью, воздушностью. Парни ласково звали ее Зайкой, Заинькой, Зайчиком. Зоя со всеми была одинаково дружна, но с
