— Помнишь ты говорил: «Я все устрою»? Теперь моя очередь.
8
Матвей Львович был молчалив и мрачен, и Нина то и дело ловила себя на мысли, что переигрывает — слишком уж дергается, слишком заискивает перед ним.
— Вы чем-то расстроены? — спросила она за ужином.
Он поднял на нее угрюмый медвежий взгляд:
— Так, один еврейчик напакостил… Ну да я ему все ребра переломал: не скоро, сукин сын, оклемается.
Нина схватилась за сердце. Клим говорил, что Яше Фройману наверняка из-за него досталось.
— Где вы были сегодня днем? — вдруг резко спросил Матвей Львович.
Нина сжалась: «Он все знает!» Софья Карловна, старая дура, беспокойно поглядела на потолок. Нина взяла со стола нож для резки мяса: «Я убью его, если он только попытается…»
— Я гуляла, — сказала она и сама удивилась тому, как жестко прозвучал ее голос. — Погода хорошая была.
— Шушунов сказал, что вы не взяли его с собой.
Нина смотрела на него в упор: «Черт, надо было оставить револьвер себе».
— Так не годится, душа моя, — проговорил Матвей Львович. — Вы молодая женщина, а в городе всякого отребья полно. В следующий раз обязательно берите с собой Шушунова.
Все-таки охранник с водителем не проболтались…
Матвей Львович налил себе стопку коньяку, выпил залпом.
— Я придумал, как мне эвакуироваться. Только мне потребуется ваша помощь — надеюсь, вы не откажете. Коль скоро французы соглашаются вывозить только близких родственников французов, то почему бы вам не выйти за меня замуж? Это чистая формальность, разумеется, и я ни к чему не собираюсь вас принуждать.
— Но вы женаты! — проговорила в испуге Нина.
— Кто об этом знает?
— Гийомар сразу поймет, что это фиктивный брак, — сказала Софья Карловна. — Вам только что вернули документы. Ну и потом, я рассказала полковнику историю Нины…
Матвей Львович побарабанил пальцами по скатерти:
— Ну что ж, тогда мне придется стать Климом Роговым. Не хотелось бы, конечно, влезать в чужую шкуру, но ничего не поделаешь. Я опубликовал в газете объявление, что господин Рогов разыскивает супругу: он остался жив и — ах, какое чудо! — воссоединился с семьей. Вы говорили Гийомару, что Рогов — гражданин Аргентины? — обратился он к графине.
— Говорила.
— Тогда скажете, что случайно напутали: он просто долго жил в Южной Америке. Аргентинские документы мы тут не изготовим, а русский загранпаспорт мне принесут завтра днем вместе со справкой об освобождении от мобилизации. Сделаем Рогова второго немного постарше и впишем везде мои приметы. А вам, Софья Карловна, придется убедить полковника Гийомара, что он
Нина и Софья Карловна переглянулись.
— Хорошо, — отозвалась графиня.
Нина не могла вымолвить ни слова. Если все пойдет по плану, Матвей Львович, сам того не ведая, обеспечит Климу и паспорт, и визу. А с ним самим что будет?
«Ах, да пропади он пропадом! Он хотел убить моего мужа, я ничего ему не должна».
Вечером в гости явился капитан Игошин, служивший в контрразведке. Матвей Львович заперся с ним и долго что-то обсуждал. Нина измучилась, ожидая, когда капитан уедет, а Матвей Львович отправится в постель.
Она натопила печь так, что в комнате нечем было дышать: лишь бы Климу было тепло. С чердака не доносилось ни звука: все ли там в порядке? Ох, нет-нет, слава богу, что Клим ничем не выдает себя.
Наконец Игошин поехал домой. Матвей Львович постучался в Нинину комнату:
— Не хотите пропустить рюмочку за разрешение визовой проблемы?
Надо было быть вежливой и любезной, но у Нины не было сил на притворство:
— Матвей Львович, идите отдыхайте. Вы посмотрите на себе — вы же сутками не спите!
— Как и вы, сударыня.
— Я сейчас ложусь.
С английского корабля ударила пушка. Матвей Львович поцеловал Нине руку:
— Ну что вы так трясетесь? Подумаешь, зеленых пугают.
Глаза у него были в красных прожилках, зрачки расширены. Нину пронзила острая жалость к нему — нелюбимому, обреченному, потерявшему всё и вся… Но она вытянула пальцы из его шершавой ладони:
— Спокойной ночи.
9
Через час она крадучись подобралась к его комнате и заглянула внутрь. Горело электричество, на столе стояла пустая бутылка из-под коньяка, а сам Матвей Львович храпел на диване — так и уснул не раздевшись.
Тихо-тихо, вся обратившись в слух, Нина поднялась по лестнице, ведущей на чердак. Ступеньки предательски скрипели под ногами, и каждый раз она замирала: вдруг кто-нибудь услышит? Медленно отворила люк. Нежилой запах, холод… Все-таки холод!
Ни зги не видать, но свет не зажжешь.
— Клим… — едва слышно позвала она.
— Я тут.
Горячая волна прокатилась по телу. «Слава богу, все в порядке!»
Ощупью, выверяя каждый шаг, Нина добралась до Клима. Ткнулась головой ему в плечо. Он накрыл ее одеялом, прижал к себе, сдавленно охнул:
— Намяли мне бока…
Нина всхлипывала, в груди блуждал горячий огонек: «Ничего мне больше не надо… Только любить тебя… Только быть с тобой…»
Клим тихонько перебирал ее волосы.
— Поверить не могу, что ты нашлась… Мне все слышно, о чем вы там говорите. Этот контрразведчик наврал Матвею, что его ребята убили меня и выкинули в море. Ему за это пятьдесят франков перепало — вот так и узнаешь себе истинную цену. Я тут лежал, словно действительно вознесся на Небеса…
— Не говори об этом! — взмолилась Нина.
