кирпичной стене.
— Ну, идите вперед, если хотите узнать, что с ними случилось.
Ник стиснул руку Тесc.
— Почему бы тебе не рассказать нам о своей находке? — спокойно попросил он.
Атина пожала плечами.
— Вы были правы. Они здесь — то, что от них осталось. Мы нашли их тела, большей частью кости, в средней камере, справа отсюда. И бриллианты тоже.
Тесc знала, что они их найдут, но, услышав, что Атина подтвердила ее подозрения, она почувствовала, как что- то сдавило сердце.
Не сводя глаз с лица Атины, Ник тихо спросил:
— Ну а сейчас что происходит? История повторяется?
Атина сморщилась.
— Боюсь, именно это сейчас и произойдет. Ну а теперь давайте, ступайте в эту дыру.
Ник посмотрел в глаза Тесc, а она ответила ему таким исполненным любви и доверия взглядом, что у него перехватило дыхание.
Они не умрут!
В какой-то миг он хотел было отказаться повиноваться, но быстро отбросил это решение, поскольку не сомневался, что Атина застрелила бы их на месте. Надеясь, что придумает какой-нибудь выход, он освободил руку Тесc и перелез через камни на другую сторону. Тесc последовала за ним, а Атина, не сводя с них дула пистолета, привстала на каблуках, не давая им шанса скрыться.
Оказавшись по другую сторону, они очутились в большой сырой каменной комнате, примерно двадцать на тридцать футов. Свет факела зловеще плясал на темных закопченных стенах. Оглядевшись, Ник заметил несколько небольших дверей, выводивших из главного помещения. «Камеры, — догадался Ник, — где бедняг просто оставляли погибать». Он задержался взглядом на средней камере справа, зная, что там почти семьдесят лет покоятся останки его деда и Терезы… Господи, только бы они были мертвы, когда Грегори замуровывал их.
Перебравшись через груду камней, Атина сделала им знак, чтобы они шли дальше, и Тесc с Ником нехотя повиновались, осторожно обходя зловещую черную дыру, зиявшую посередине каменного пола.
И только когда они дошли до дальней стены комнаты, Атина позволила им остановиться. Ник на секунду задержал взгляд на страшной дыре, догадавшись, что это старый колодец, которым, вероятно, пользовались много лет назад, — или выгребная яма.
Атина проследила за направлением его взгляда и усмехнулась.
— Нет, я не собираюсь вас сбрасывать туда — хотя эта мысль приходила мне в голову. Я пожалею вас и застрелю, прежде чем уйду.
— Как ты великодушна, — сухо сказал Ник.
Атина рассмеялась.
— Знаешь, — непринуждено призналась она, — временами я почти люблю тебя! Мне даже немного жаль, что приходится убить тебя!
— Можешь этого не делать. Ты могла бы нас отпустить. Пока еще никто не пострадал.
Атина улыбнулась в ответ и покачала головой:
— Нет. Ты стоишь между мной и тем, что я хочу. — Голос ее зазвучал жестче. — Что должно было быть моим! — Она поглядела на Тесc. — А что касается тебя, то я искренне сожалею, что тебе тоже необходимо умереть, но когда умрет Ник, ты станешь его наследницей, а от этого мне ничего хорошего ждать не приходится. И разумеется, ты уже можешь быть в положении. Прости, дорогая, но я и правда полюбила тебя за прошедший месяц.
Вдруг в тени за спиной Атины появилась фигура человека. Тесc вздохнула, инстинктивно прижавшись к Нику, но Атина, похоже, совсем не удивилась. Человек вступил в мерцающий свет, отбрасываемый факелами, которые держали Тесc и Ник.
— Он доставил вам беспокойство? — спросила Атина.
Джон Фрэмптон покачал головой:
— Нет. Даже ничего не заподозрил, пока не стало слишком поздно.
— А вы уверены, что он мертв?
Фрэмптон кивнул:
— Вполне.
Ник мрачно сдвинул брови. Что здесь делает Фрэмптон? И кто мертв? И как же, черт побери, ему увести отсюда Тесc?
Однако его лихорадочные мысли были прерваны Атиной.
— Полагаю, — сказала она, — справедливо сказать тебе, о чем у нас идет речь… — Она наклонила голову в сторону двери, в которую вошел Фрэмптон. — Тебе будет приятно узнать, что Эйвери приказал долго жить. Я уверена, тебе не доставит радости делить с ним здесь вечный сон, однако другого выхода нет.
Если до этого Ник был озадачен, то сейчас он вообще был сбит с толку.
— Ты заставила Фрэмптона убить Эйвери? Но почему? Я знаю, что этот человек был ублюдком, я и сам готов был убить его, но что такого он сделал тебе?
Атине, похоже, все это очень нравилось, и Ник был благодарен судьбе за то, что у нее было желание поговорить. С легкой улыбкой на губах, довольная собой она сказала:
— Эйвери нам немного мешал, возможно, последние восемь — десять месяцев. Я решила, что раз я хочу избавиться от тебя, то почему бы заодно не позаботиться и о нем?
Ник нахмурился.
— Чем он тебе мешал? Не говори только, что он пытался совратить тебя!
Атина в ответ громко расхохоталась.
— Эйвери! О Господи, конечно, нет!
Она немного помялась и вопросительно поглядела на Фрэмптона. Он состроил гримасу и пожал плечами.
— Ну видишь ли, я говорила не всю правду, когда утверждала, что Рэндал был щедр со мной, — осторожно начала Атина. — Он мог быть таким же прижимистым, каким был в последнее время ты, так что некоторое время назад, когда Джон унаследовал поместья отца и увидел, что они почти разорены, мы с ним стали ломать голову, как бы поддержать наши исчезающие капиталы. Решение оказалось простым: так сказать, натуральные ресурсы.
Ник сощурился:
— Вы занялись контрабандой.
Атина кивнула:
— Да, дорогой братец, занялись. Нам очень везло, и мы уже собирались бросать наше прибыльное дельце, но у Джона возникло небольшое препятствие, а Рэндал и Сидни умерли. Ты стал новым графом, Эйвери унаследовал Мандевилл. — Она горестно вздохнула. — Мы колебались, стоит ли закончить нашу незаконную деятельность, но я не хотела бросать, пока точно не определила бы свое место в твоей усадьбе, Джон хотел собрать воедино и расширить свои владения. Мы собирались продолжать еще несколько месяцев, но тут Эйвери обнаружил что к чему, и все изменилось.
Ник кивнул:
— Так оно и должно было быть, я знаю Эйвери.
Туте горечью заговорил Фрэмптон:
— Он урвал себе добрую треть доходов, когда мы с Атиной уже все сделали. Мы все наладили — даже лошадей и повозки для транспортировки, а этот сукин сын спокойно требует треть от наших операций. Он угрожал нас выдать. У нас не было выбора.
— И наверное, Эйвери предложил способ расширения операций? — спросил Ник с обманчивой беспечностью. Он вдруг вспомнил о шпионе, о котором говорил Роксбери.
Фрэмптон поразился точности его догадки, а Атина одобряюще улыбнулась.
— Ты всегда все схватывал на лету, — сказала она. — Ну да, ты прав. Эйвери превратил нас в шпионов. У него были связи с Уайтхоллом и Хорс-Гардс, и достаточно скоро он начал использовать наши операции как способ передачи и получения информации от французов. Это существенно увеличило наши доходы, но ни одному из нас не улыбалось сидеть у Эйвери под каблуком. Он вел себя так, словно это были его операции, а мы являлись простыми пешками.
— И тогда вы решили убить его.
Атина кивнула.
— Решение пришло к нам недавно. Некоторое время все шло чудесно, и, разумеется, раз уж мы начали передавать информацию французам, Эйвери так же погряз в контрабанде, как и мы, — он не мог бы выдать нас, не выдавая себя. Но мы с Джоном хотели выйти из игры, а Эйвери — нет. — Она поглядела на Тесc:
— Если бы он на тебе женился, он, без сомнения, был бы доволен и оставил бы дело. Но всегда существовала опасность, что он промотал бы даже твое состояние и когда-нибудь в будущем прибежал бы, скуля, к нам, либо требуя, чтобы мы снова начали контрабандный бизнес, либо ради того, чтобы шантажировать нас. Мы не могли оставить его в живых.
— Но какое это имеет отношение к нам? — спросила Тесc, сверкая фиалковыми глазами. — За что нас убивать? Мы же тебе ничего не сделали!
— Ну здесь вы ошибаетесь, — неожиданно вмешался Фрэмптон. — Ваше присутствие в домике привратника было совершенно для нас неудобно. Нам надо было выжить вас оттуда, хотя ни я, ни Атина в то время не знали, кто вы. Мы думали, что вы очередная игрушка Ника.
Свободная рука Ника сжалась в кулак.
— И пытались убить ее, чтобы я покинул дом? — грубо спросил он.
Не обращая внимания на горестный вздох Тесc, Атина кивнула.
— Как я уже говорила, ты все схватываешь на лету.
Тесc в ужасе переводила глаза с Атины на Фрэмптона.
— Значит, это вы пытались задушить меня? — дрожащим голосом спросила она. — И дрались с Александром?
— Тебе несколько раз удавалось избежать смерти, дорогая, — холодно ответила Атина. — Если бы этот дурак все сделал так, как я ему велела, то ты бы погибла уже в ту же ночь, когда встретилась с контрабандистами и.., мистером Брауном. — Она отвесила им церемонный поклон. — К вашим услугам: выдавать себя за мужчину оказалось весьма выгодным делом, но боюсь, на этот раз мистеру Брауну придется исчезнуть навеки. Отвечаю на твой вопрос, который так и вертится у тебя на языке, мой милый братишка, — да, это я ударила тебя в ту ночь в подвале. — Она сжала курок. — А что касается твоей жены, то для нее, быть может, было бы лучше, если бы Фрэмптон добился цели в тот день. — Лицо ее посуровело, а глаза лихорадочно заблестели. — А теперь выхода нет, вы стоите между мной и кое-чем более ценным — поместьем Шербурн. Я хочу то, что должно было быть моим, если бы я родилась мужчиной, — поместье Шербурн и состояние вкупе с ним! А когда Ник умрет, то род прекратится, но все остальное будет моим — как и должно было быть с самого начала!
— Твой брат
