войну, однако эти события были далеки от Тесc, особенно в этот золотой полдень. Она сидела под широкими ветвями громадного дуба и наблюдала за своим сыном Бенедиктом, которому сегодня исполнилось всего шесть Недель. Младенец посапывал во сне.
Она вспомнила ужасные моменты, проведенные в темницах, и ее благостное настроение немного угасло; легкая дрожь пробежала по изящной фигурке. Время стерло большую часть страшных воспоминаний того дня, но иногда перед Тесc оживали картины пережитого кошмара, когда они так близко стояли у последней черты.
Тогда они задержались в подземелье только затем, чтобы обнаружить в одной из камер тело Эйвери. Фрэмптон быстро убил его: у него была переломана шея. Итак, погибли три известных человека, и перед Ником и Тесc встал волнующий вопрос: сказать ли правду или скрыть все? После короткого мучительного обсуждения они решили, что если скажут правду, то это лишь вызовет грандиозный скандал и принесет много страданий Паллас. Ник чувствовал, что необходимо некоторое благоразумное корректирование всей истории. Версия, которую они состряпали перед тем как выйти из темниц, была достаточно слабой, однако отвечала их требованиям, и все, что им было нужно, чтобы увязать концы с концами, — выполнить неприятную работу и сбросить тело Эйвери в колодец, где уже покоился Фрэмптон. Потом избавились от пистолета Атины.
Несколько часов спустя после того, как они выбрались из подземелья, Ник рассказал об этом деле местному магистрату, сэру Чарльзу Уэтерби. Шербурн объяснил, как нашел дневник и почему заподозрил, что его дед никогда не покидал поместья Мандевиллов.
С бесстрастным, непроницаемым лицом Ник рассказывал Уэтерби, что он и Атина встретились с Эйвери несколько дней назад, чтобы заручиться его поддержкой, вскользь упомянул, как заволновался Эйвери, услышав о возможном разрешении тайны давнишнего исчезновения лорда Шербурна и леди Мандевилл. Потом уверенно перешел непосредственно к тому, как рано утром они все: Эйвери, Атина, Фрэмптон, Тесc и он сам — нашли заделанную кирпичом стену и пробили в ней дыру. После этого рассказ стал несколько более запутанным, однако Ник мастерски продолжил его.
Когда они собрались в подземелье, сразу же приключилось несчастье: один из факелов, которые они несли, почему-то попал на одежду Фрэмптона — Ник не мог растолковать увлеченно слушавшему его Уэтерби, как именно это произошло, — и она загорелась.
Фрэмптон в ужасе бросился на пол, стал исступленно кататься по нему. Эйвери и Ник немедленно бросились ему на помощь, Эйвери отважно упал на вопившего Фрэмптона и каким-то образом — Ник опять же не мог объяснить как — во время этой безумной возни произошла трагедия: Эйвери и Фрэмптон упали в колодец. Ужасный случай, просто ужасный. Но самое страшное было впереди.
Его бедная сестра Атина находилась в состоянии какого-то оцепенения, она была потрясена. Ее тонкие чувства были совершенно расстроены, не помня себя, она случайно зашла в камеру, в которой находились тела Бенедикта и Терезы. Для нее, только что пережившей кошмар оттого, что человек, которого она любила, Фрэмптон, и его друг лорд Мандевилл так свели счеты с жизнью, зрелище призрачных белых костей стало последним ударом в череде трагических событий. Она издала вопль ужаса. Ник бросился в камеру и нашел ее лежавшей на полу. Она была мертва. Видимо, ее бедное сердце просто не выдержало — остановилось.
Ник поведал эту историю сэру Чарльзу в библиотеке усадьбы Мандевиллов. Тесc, по словам ее мужа, была настолько подавлена этими душераздирающими событиями, что не могла говорить, и ее отправили домой, в поместье Шербурн. Когда Талмидж закончил свой рассказ, Уэтерби, человек гораздо более проницательный и хитрый, чем можно было подумать, судя по его грубоватому лицу и добрым голубым глазам, долго смотрел на графа.
И когда Ник уверился, что все пропало, Уэтерби медленно кивнул лысой головой и сказал:
— Трагическая история. Такая печальная. — Он опустил веки и, глядя в никуда, пробормотал:
— Я много лет знал Фрэмптона. Подозрительный парень.., слишком уж по ветру держал нос. Я кое-что слышал и о вас — хорошее. Люди считают, что вы правильно поступаете и хорошо относитесь к ним. Думаю, это неплохо, что сейчас вы возглавляете род Шербурнов. — Он допил стакан вина, который ему налил Ник, и, поставив его на стол, прочистил горло и важно добавил:
— Я всегда с высочайшим почтением относился к дорогой леди Шербурн. Прекрасная женщина. Она пережила достаточно скандалов и горя. Я бы не хотел добавлять ей еще.
Сердце Ника забилось снова, и с подозрительной поспешностью он проводил Уэтерби к двери. Однако сэр Чарльз остановился у порога и, устремив на графа голубые глаза, сухо сказал:
— Приезжайте ко мне домой, в поместье Роузвуд, как-нибудь на следующей неделе. Я бы хотел услышать, что здесь произошло на самом деле-..
Солгать сэру Чарльзу оказалось самым легким препятствием, но обмануть Паллас было намного труднее. Но они все же солгали, и, вспоминая, как исказилось лицо Паллас при известии о смерти Атины, когда три дня спустя они все наконец прибыли из Рокуэлл-Холла и узнали о страшных событиях. Тесc чувствовала, как на глаза ее набегают слезы. Она наклонилась и поцеловала пушистую щечку сына, а сердце щемило из-за муки Паллас.
Ник понимал, что бабушка не полностью поверила в эту историю: ее взгляд бередил ему душу, однако он придерживался своей версии. Для чего рассказывать о мистере Брауне? Так ли для нее важно знать, что Атина хладнокровно собиралась убить его и Тесc?
Он так не думал.
Известие о том, что они нашли в темницах тело Бенедикта, повергло Паллас в великую радость и в глубокую печаль. Ее прекрасные глаза наполнились слезами.
— Я всегда верила, — сказала она Нику. — Всегда знала, что он не покинул меня. Что он любил меня…
Это было мрачное Рождество. В конце декабря Ник написал Роксбери, сообщив ему лишь то, что «мистер Браун» больше не станет передавать секреты французам… Трагедия осталась позади, и все они с сердцами, полными надежды, всматривались в новый год.
Новость, что Тесc родит летом ребенка, обрадовала Паллас, которая все время пребывала в грусти. Весной она наконец вышла из своих покоев, глаза ее искрились, и вся она словно излучала мягкий свет. — Смех Этти, сопровождаемый низким рокотом Александра, долетел по теплому воздуху до ушей Тесc. Она также услышала голос Мег, сердечный смех Рокуэлла и улыбнулась. Она смотрела, как все они четверо медленно направляются к ней. Александр заботливо вертелся вокруг Этти: беременность ее уже была заметна, поскольку ребенок должен появиться в декабре. Да, это действительно год, полный событий.
После смерти Эйвери Этти и Мег унаследовали поместье. Титул погиб вместе с Эйвери, однако поместье было поделено между двумя женщинами. Получив наконец-то возможность принести хотя бы скромное приданое, Этти не колеблясь приняла предложение Александра, и в феврале они поженились. После короткого медового месяца они отправились на постоянное место жительства в поместье Мандевиллов вместе с Мег. Состояния Александра хватало, чтобы с пышностью содержать поместье и его милую жену, и они погрузились в блаженство новобрачных. К их величайшей радости, Этти почти сразу же забеременела. Больше всех был рад лорд Рокуэлл.
— О, ты здесь, моя дорогая! — воскликнула Этти, заметив под деревом Тесc с младенцем. — Беллингхэм сказал, что ты и остальные наслаждаетесь чудесной погодой. — Она огляделась. — А где твои муж и бабушка? Они вас покинули?
Тесc встала и покачала головой.
— Они просто отошли… Паллас захотела положить цветы на могилу Бенедикта.
Они без труда перенесли бренные останки Бенедикта: было решено, что он должен быть похоронен вместе со своими предками в Шербурне. Но Тереза… О том, чтобы похоронить ее рядом с ненавистным мужем-убийцей, не было и речи, и Тесc проявила железную твердость, не желая, чтобы Тереза лежала в семейном склепе Мандевиллов. Сердцем Тереза никогда не была Мандевилл.
На миг глаза Тесc заволокли слезы. Если бы она еще до того не попала под нежные чары Паллас, то она полюбила бабушку Ника от всей души за то, что та, услышав краем уха обсуждение ситуации с Терезой, предложила им неожиданное решение. Ее когда-то прекрасное лицо стало поблекшим и усталым, морщины скорби изрезали бледные щеки. И как-то вечером, после того как они вернулись в Шербурн, она сказала:
— Я много лет ненавидела твою прабабушку, мне казалось, что она отняла у меня мужа.., и некоторым образом так оно и было. Но теперь, зная правду, я могу отыскать в моем сердце жалость к ней.
Я прочитала дневник и поняла, как она страдала от Грегори. Мне открылось, отчего она и Бенедикт старались сделать то, что им казалось правильным… — Слегка дрожавший голос выдавал ее — прошлое все же было властно над ней и ранило невыносимо. Паллас отвела взгляд от напряженного лица Тесc, а потом, словно собравшись с силами, снова посмотрела на нее и слабо улыбнулась:
— Твоя прабабушка была его первой любовью, но в конце в его сердце осталась одна я… Бенедикт любил нас обеих, но оставить Терезу — для него — было все равно, что прекратить дышать. Я не могла бы так любить его, если бы он был другим. Когда-нибудь я снова соединюсь с ним, и моя могила будет рядом с его… — В голосе ее зазвучали слезы, однако она сдержала свои чувства и продолжила:
— События, которые разорвали мою жизнь пополам и лишили мужа, произошли очень давно. Теперь мой муж возвратился ко мне, и за это я всегда буду благодарна. Что же до Терезы… — Она болезненно сглотнула, а потом быстро
