тропу перед ними. Еще миг, и она исчезла в лесу. Только качнувшиеся ветки подсказали, куда она ускользнула. Резкий окрик Эйси остановил собак, собравшихся погнаться за ней.
Они ехали больше часа, когда наконец добрались до одного из холмов, возле которого по долине шла тропа, где Грейнджеры имели право прохода.
Эйси натянул поводья и, на секунду придержав коня, оглянулся.
– Ты в последнее время разговаривала с этим Сойером?
Шелли покачала головой.
– Я так и думал, – проворчал Эйси.
Не говоря больше ни слова, он повернул в сторону и послал коня по каменистому склону. Когда они добралисьдо гребня, поверхность стала более плоской и Шелли рванулась вперед. Сразу за купой сосен земля обрывалась рядом скалистых уступов и складок, поросших толокнянкой и вереском. Редкие сосны и ели, случайные дубы и земляничники упорно цеплялись к крутым склонам холмов, окаймлявших долину.
Только долины здесь больше не было. Открыв рот, Шелли потрясение смотрела на безмятежную гладь озера, лениво плескавшегося на половине высоты холмов и полностью скрывшего то, что некогда было тихой долинкой и тропой, на которую имели право Грейнджеры.
Стиснув зубы, сверкая зеленым огнем глаз, она яростно воззрилась на Эйси:
– Ты знал об этом! Ведь знал?
Эйси кивнул:
– Да. Джош продал Боллинджерам право на проход три или четыре года назад. Не помню точно когда. И получил за это хорошую цену. – Он потер подбородок. – Вообще-то это был чистый грабеж. Эта дурацкая штука стоит не больше нескольких тысяч долларов, но Слоан готов был заплатить больше, лишь бы отцепиться от вас, Грейнджеров.
Шелли была слишком потрясена, чтобы чувствовать обиду. К тому же она остро ощущала, что ее предали: Джош ничего не сказал ей об этом. И вновь ей пришла в голову мысль, что, видимо, она совсем не знала брата. Ей становилось все труднее примирять образ понимающего, щедрого и любящего брата, которого знала всю жизнь, с человеком, бессердечно отвергшим собственного сына. Она скривила рот. Человеком, который мог заключить дьявольскую сделку с гнусно прославленными наркодилерами. А зная, как ревностно он относился к праву на проход, было невозможно поверить, что он продал это право.
Ей всегда казалось, что в семействе Грейнджеров существует какое-то нездоровое, граничащее с одержимостью отношение к этому чертову праву. Лично она считала, что им давно нужно было отказаться от него. Однако то, что Джош его продал Слоану, выглядело невероятным.
С застывшим лицом она поинтересовалась:
– Тебе известно, за сколько он его продал?
– Конечно. Это был большой секрет – так велел Слоан, – но Джош не утерпел и рассказал мне… Ему страсть как хотелось с кем-нибудь поделиться. Однажды вечером он напился и все выболтал. Сказал, что выжал из Слоана около пятидесяти тысяч долларов. И был счастлив, как ящерица, сглотнувшая жука. Считал, что наконец одержал верх над Боллин-джерами. – Не сводя глаз с озера, Эйси добавил: – Я никогда никому этого не говорил. Джош заставил меня поклясться не разглашать, а Слоан надрал бы Джошу задницу, потом явившись за мной. Слоан – человек справедливый, но я не хотел бы пойти ему наперекор. Я знаю, когда нужно держать рот на замке.
«Что ж, это объясняет продажу земли, – подумала Шелли. – И время подходит».
Еще раз оглядывая озеро, она с удивлением почувствовала, что за ее гневом и растерянностью стоит ощущение утраты. Право прохода было частью ее наследия, преданий, окружавших фамильную вражду Боллинджеров с Грейнджерами. Она первой готова была признать, что им давно следовало отказаться от этого права. Оно было им не нужно уже много десятков лет. Как раз на грани столетия ее прадед купил кусок земли, связывавший владения Грейнджеров с Тилда-роуд, что лишало смысла войну за право прохода. Только упрямство и желание настоять на своем заставляло Грейнджеров топтать эту тропу все эти годы. Она скривилась. Нечем здесь гордиться. С неприятным чувством она вдруг осознала, что глубоко в душе была добычей других эмоций, и тоже не слишком благородных. Как она ни старалась, но в ней поднимался протест. Она испытывала досаду, что чертовы Боллинджеры в конце концов своего добились.
Бросив последний взгляд на озеро, она повернула лошадь назад.
– Куда ты собралась? – крикнул оставшийся позади Эйси.
– Домой. Я потеряла желание продолжать прогулку.
Несколько минут они ехали в молчании, затем Эйси пробормотал:
– Ты так и будешь дуться всю дорогу?
– Нет, – неохотно рассмеялась Шелли. – Просто это было неожиданно. Я переживу. – Конечно, переживет, вдруг поняла она.. Может, это и к лучшему, что дурацкого права прохода, источника стольких переживаний на протяжении многих лет, больше не существует. Полуобернувшись, она спросила: – Ты уверен в сумме, которую получил Джош?
– Уверен, насколько это возможно. Не думаю, что Джош мне солгал. Но черт меня побери, я не стану спрашивать у Слоана, правда ли, что он дал себя обдурить на пятьдесят тысяч долларов.
«Еще одно преступление, – горько подумала Шелли, – которое нужно записать на счет Грейнджеров». Сделка эта была преступной. Джош с таким же успехом мог наставить на Слоана пистолет. Ее чувство справедливости бунтовало, терзая совесть. Иначе как
