Она кивнула, не в силах раскрыть вдруг пересохший рот. Тело ее напряглось, и, хоть было глупо топтаться на пороге своей собственной комнаты, она не могла сделать ни шагу. Не ступит она внутрь, пока Слоан не выйдет из этого проклятого дома. Он не торопясь, бродил по комнате, заглянул в шкаф и ванную, а затем уселся на край кровати.
– Приятная комната.
Увидеть Слоана сидящим на ее постели стало для Шелли потрясением. В голове сразу возникла картина: они занимаются здесь любовью… Торопливо отбросив предательские мысли, она сухо проговорила:
– Если ты удовлетворил свое любопытство, покинь этот дом. Сию минуту.
– Милая, я еще и не начал удовлетворяться, – пробурчал он. – И если ты поближе придвинешь сюда свое обворожительное тело, мы сможем изменить эту ситуацию.
Они смотрели друг на друга через всю комнату, и внезапный отчаянный голод в глазах Слоана заставил ее соски напрячься, а низ живота залиться жаркой влагой.
– Нет, – воскликнула она измученным голосом. – Не начинай, Слоан. Убирайся.
Он помедлил в нерешительности, потом встал и направился к ней. С кривой улыбкой он произнес:
– Ты представить себе не можешь, чего лишаешься.
Резки и звонок телефона у постели прервал готовую сорваться с ее языка грубость.
Слоан остановился посреди комнаты и перевел взгляд на надрывающийся телефон.
– Хочешь, чтобы ответил я?
– Нет-нет. Я возьму трубку. Только уходи. Сам найди дорогу.
– Так спешишь от меня отделаться? – насмешливо поинтересовался он.
– Да, черт тебя побери! А теперь убирайся, чтобы я смогла ответить на этот проклятый звонок.
Он вновь усмехнулся, но не сдвинулся с места.
– Тебе ничто не мешает сделать это. Отвечай.
Не в силах выдержать настойчивого трезвона, Шелли, стараясь держаться подальше от Слоана, пробежала по комнате и схватила трубку.
– Кто это? – рявкнула она.
В ответ прозвучал голос, похожий на бархатное выдержанное бренди:
– Ну и ну, сладкая моя, разве так разговаривают с любимым кузеном?
Радостная улыбка расцвела на губах Шелли.
– Роман! Как приятно слышать тебя. – Взмахом руки простившись со Слоаном, Шелли опустилась на краешек кровати и приготовилась дать южному обаянию Романа успокоить ее нервы. – Как там, в Новом Орлеане?
– Без твоего прелестного общества невыносимо скучно. Пожалуйста, скажи мне, что ты изменила решение поселиться в этой Богом забытой сельской дыре и скоро вернешься сюда, чтобы вновь принести в нашу жизнь свет и радость.
Шелли рассмеялась:
– Вы, конечно, преувеличиваете, добрый сэр. Если я правильно помню, там у вас множество юных дев, рвущихся внести в вашу жизнь радость. Вам нет нужды дополнять мною ваш гарем.
– Ах, ma bellе, ты меня ранишь. Как будто кто-нибудь из них может занять твое место!
Она снова рассмеялась и стала рассеянно расшнуровывать свои ботинки.
– Ну, одной из них придется это сделать, потому что я остаюсь там, где нахожусь сейчас.
– Тогда, боюсь, ты не оставила мне выбора. Мой долг – присоединиться к тебе в твоем злосчастном изгнании, отринув все, ради чего стоит жить.
– Что? Ты собираешься приехать сюда?
– Гм-м… да. Это возможно?
Мысль о появлении здесь ее элегантнейшего кузена, горожанина Романа, о том, как прошествует он надменно по улицам Сент-Галена, ошеломила ее. Бросив заниматься шнурками, она требовательно переспросила:
– Ты это серьезно?
Слоан решил, что на него достаточно не обращали внимания, и подошел к сидящей Шелли. Опустившись на одно колено, он взял ее ногу в руки и стал ловко освобождать ее от ботинка.
При первом прикосновении его пальцев к ее ступне Шелли издала вопль. Открыв рот, распахнув глаза, она уставилась на Слоана, позабыв о Романе.
– Что-то неладно? – полюбопытствовал Роман.
