знать это? — спросила она ангельским голосом. — Почему я должна верить твоему слову?
— Черт побери, Софи! Я не убийца. Ты не можешь так думать обо мне! — возмутился Айвес.
— Не очень приятно, когда тебя считают способным на убийство, да?
— Точно. Мне не следовало так говорить, милая. Ты простишь меня?
Софи вздохнула и печально улыбнулась.
— Здесь нечего прощать. Смерть Саймона была несчастным случаем, хотя нашлись и те, кто думал, что это я столкнула его с лестницы, потому что стреляла в него за несколько минут до этого. Для тех, кто считал, что я однажды совершила убийство и вышла сухой из воды, смерть Эдварда стала лишь подтверждением того, какая я хитрая преступница. Уверена, что в некоторых клубах уже делают ставки на то, сколько ты проживешь после женитьбы на мне.
Айвес обнял ее.
— Тогда я должен прожить очень долго. Мы с тобой сами раскроем, кто убил Эдварда, верно? И докажем всем, что они ошибались.
Надежда озарила лицо Софи.
— Неужели мы правда сумеем найти убийцу?
— Вместе мы сможем все, — ответил Айвес и поцеловал жену в губы.
Прошло несколько минут, прежде чем раскрасневшаяся Софи обрела голос. Дрожащими пальцами она поправила ленточку в волосах и, стараясь не показывать охвативших ее чувств, сказала:
— Я так надеюсь, что ты окажешься прав! Но отыскать того, кто убил Эдварда, будет нелегко.
— Согласен. Но не забывай, что у нас есть ключ, которого ни у кого нет, — парировал Айвес, хотя его мысли были больше заняты сладостным поцелуем Софи.
— Ты говоришь о записке?
— Конечно. Она свидетельствует о том, что Эдвард явно пытался шантажировать кого-то. И нам непременно нужно отыскать этого человека.
— Я вспомнила! В ту ночь, когда был убит дядя, мисс Уэтерби говорила мне о каком-то плане, который он разработал, чтобы поправить свое финансовое положение. Агнес заявила, что Эдвард больше не будет охотиться за наследством Анны, так как у него возник другой вариант получения денег.
Айвес задумался.
— Ты не рассказывала мне об этом. Я думаю, что сразу же после возвращения в Лондон мы побеседуем с мисс Агнес Уэгерби.
— Расследование смерти Эдварда — это одно. Однако нужно, дорогой мой муж, решить еще один неотложный вопрос, который касается Анны Ричмонд. Надеюсь, ты позволишь мне остаться ее опекуном?
— Разве я осмелюсь встать у тебя на пути? — улыбнулся Айвес. — По правде говоря, я собирался поговорить со своим адвокатом о том, чтобы мы оба стали законными опекунами. Таким образом ты увидишь некоторые выгоды от брака со мной, когда мы станем говорить с мисс Уэтерби о будущем Анны.
Софи рассмеялась, и они продолжили прогулку, направляясь к конюшне.
Остановившись полюбоваться породистыми лошадьми, Софи поинтересовалась:
— Ты разводишь своих собственных скакунов?
— Только собираюсь. Мой двоюродный брат, Адриан, был опытным конезаводчиком. За несколько месяцев до своей смерти он убедил моего дядю в том, что разведение лошадей является довольно выгодным и престижным делом. — Айвес помолчал, потом с грустью добавил:
— Недавно я узнал, что, кроме всего прочего, унаследовал внушительный табун породистых кобыл и нескольких племенных жеребцов. Я сам очень люблю лошадей, но я далеко не такой знаток, каким был мой кузен. И ради него я обязан сделать все, чтобы мечты Адриана осуществились.
Итак, дорогая жена, если мы не разоримся, то вместе начнем заниматься разведением лошадей.
— Это очень мило с твоей стороны, — сказала Софи, и ее взгляд потеплел, когда она любовалась его четким профилем.
— Мои специалисты говорят, что это довольно выгодное дело. Адриан приобрел только самых лучших лошадей, и некоторые владельцы кобыл уже интересовались нашими породистыми производителями. В прошлом году жеребята конезавода Харрингтона были проданы на рынке по очень высокой цене, а в следующем году спрос на них будет еще больше.
День прошел замечательно, и только когда Софи начала переодеваться к ужину, снова возникло неприятное чувство.
Первая ночь с Айвесом стала откровением для нее. К своему удивлению, Софи узнала, какое наслаждение может доставить простое прикосновение, как губы другого человека вызывают невероятные ощущения, что соединение мужчины и женщины рождает нечто потрясающее, не имеющее ничего общего с отвращением.
Но Софи все еще не доверяла этим ошеломляющим и непредсказуемым чувствам. Ей было страшно терять над собой контроль, она боялась власти таких могучих ощущений, которые лишали ее ясности мысли и всякого понимания реальности, погружали в пучину первобытных желаний, удовлетворить которые мог только Айвес.
Софи с ужасом почувствовала трепет при мысли о том, что вечером Айвес снова будет с ней. Неужели его любовь снова унесет ее в загадочную высь? При воспоминании о пережитом восторге Софи с удивлением заметила, как внезапно горячая волна желания захлестнула ее. «Неужели Айвесу за одну ночь удалось искоренить многие мои уродливые представления? Но далеко не все», — напомнила себе Софи.
Она не могла отрицать, что одна ее часть тянулась к Айвесу, в то время как другая относилась с беспокойством и подозрительностью не только к мужу, но и к собственной реакции на его действия. А поскольку Софи не доверяла Айвесу, то ей следовало быть начеку.
Первая ночь могла быть исключением. А вдруг сегодня все окажется совсем иначе? Так думала Софи, готовясь к ужину с Айвесом. Ведь муж может прийти к ней с такой же грубой жестокостью, какая была характерна для Саймона.
Айвес заметил перемену в ее настроении, как только она вошла в комнату. Тревога, которой не было весь день, снова вернулась к Софи, и он вздохнул. Конечно, Айвес и не ожидал, что одна ночь в его объятиях прогонит все страхи любимой женщины, но надеялся, что достиг некоторого прогресса. Однако то, как Софи нервничала, избегая встречайся с его взглядом, и вежливо уклонялась от его совершенно невинных прикосновений, показывало, что он ошибался.
Но Софи не отвергала его. Позже, после того как они закончили ужин и провели вечер за игрой в карты, Айвес снова пришел к жене, и она не оттолкнула его. Однако Айвес постоянно ощущал необходимость действовать с особой осторожностью, потому что Софи напоминала испуганного зверька, готового к бегству при малейшем признаке опасности. Он лелеял и ласкал жену, как и в прошлый вечер, и их соединение снова оказалось таким же сладостным, как и в первый раз.
После нескольких минут легких поцелуев и нежных ласк Айвес оставил Софи и отправился в свою одинокую постель, хотя ему очень не хотелось этого. Однако было приятно узнать, что Софи смотрела на его уход со смешанными чувствами — облегчения и странного сожаления от того, что он не останется на всю ночь.
В среду Айвес познакомил жену с некоторыми жителями его поместья и их семьями. Увидев аккуратные фермы и ухоженные домики, счастливые лица их обитателей и то, с какой радостью все вышли приветствовать свою новую госпожу, Софи не могла не вспомнить жалкое состояние поместья Саймона и его угрюмых подданных. Видно было, что Айвес оказался хорошим хозяином земли и тех, кто ее обрабатывал.
Когда муж пришел к ней той ночью, Софи снова растворилась в головокружительной страсти, которую Айвес с такой легкостью разжег в ней. Не оставалось сомнений в том, что лорд Харрингтон оказался хорошим хозяином и для своей жены…
Было решено вернуться в Лондон, и в доме с утра царила настоящая суматоха. Ранним утром их вещи были уложены и отправлены вместе с Эшби и Пегги. А после роскошного завтрака Софи с Айвесом тоже поехали в столицу.
Она была спокойной, и хотя еще не совсем привыкла к своему замужеству, но уже не испытывала прежнего страха. Недоверие еще имело место, однако ужаса перед супружеским ложем больше не было. Мало того, Софи ожидала ночных визитов своего мужа с возрастающим удовольствием.
По пути в Лондон они обсудили несколько практических вопросов, и к тому времени, когда показались предместья столицы, многие были решены. Будет проще, если Айвес с необходимой ему прислугой переедет в дом Грейсонов. Его собственный дом можно закрыть, а оставшихся слуг отослать в Харринггон-Чейз.
Смерть Эдварда изменила положение Маркуса и Фиби.
Айвес был уверен, что его и Софи назначат опекунами над наследством, доставшимся детям от отца. Маркус с их помощью научится управлять своим огромным поместьем.
Жизнь Фиби потечет в том же русле, что и сейчас. Скоро ей предстоит выход в свет, и Софи была совершенно уверена, что девочка найдет себе великолепную партию.
Через месяц им всем нужно будет готовиться покинуть Лондон. Вряд ли Маркус захочет оставить свое поместье на неопределенное время, чтобы жить вместе с ними в Харрингтон-Чейз. Но Софи и Айвес были единодушны в том, что он был еще слишком молод в свои девятнадцать, чтобы управлять поместьем одному, без семьи и опекуна.
Айвес довольно долго размышлял над этой проблемой, потом предложил:
— Я думаю, что в течение нескольких лет нам придется делить время между Харринггон-Чейз и Гейтвудом. Это единственный выход. Я не могу оставить собственный дом и не жду, что Маркус согласится покинуть свое поместье.
Ты согласна?
Сердце Софи наполнилось благодарностью, и она едва заметно кивнула, не в силах говорить.
Их прибытие было встречено с огромным восторгом. Не успела Софи выйти из экипажа, как парадные двери распахнулись и на крыльцо выбежали Маркус, Фиби, Анна и даже леди Бекворт.
