конечно.
– Милосердный, милосердный Фаррох! – скалила зубы ведьма. – О. благодарю тебя, провозвестник добра и света!
– Но взамен – ты отпустишь девчонку. Идет? Ты и вся твоя братия – все, кто служит темным ангелам Харуту и Маруту. А нет, так я выжгу ваш друдж. Я могу, ты меня знаешь.
Облачко вновь закрыло луну – на этот раз совсем ненадолго.
– Глупый, глупый кафир… – Ведьма стремительно теряла силы. Черты ее лица расплылись в лунном сиянии. – Да разве мы берем власть? Неужто твой бог ничему тебя не научил? Человек сам выбирает – в глупости своей, бессердечии или страхе. Резать черных кур и щенков – это для слабых. Для тех, кто живет в полусне. Их разум вял и пуст, они предадут бога и не заметят этого. Им и надо напоминать – кровью, болью, страхом…
– Рошан, о чем она? – Марьям колотила крупная дрожь. – Что она говорит?
– По силе сбудется, – прошелестело над могилами. – Станет Марьям женою Хасана… Ты же, гебр, помни: тень твоя близко! На северо-востоке её следы. В крепости Аламут… Имя ей – Габриэль. Постой, я покажу тебе!
Перед Рошаном мелькнуло призрачное видение: твердыня Аламута, башня, старик, в ужасе вцепившимся в волшебное кольцо. Мальчишка-сириец, скорчившийся над растрепанной книгой. И тень. Вернее – Тень.
– Во имя Сулеймана!.. – проблеял тусклый старческий голос. – Его печатью, мудростью и силою! Заклинаю!!
Тут над городом разнесся крик муэдзина. Видение рассеялось мутной пленкой в глазах слепца, настало утро, и нить белая перестала походить на нить черную. Ведьма исчезла, забрав с собой ночные кошмары, предсказания и порчу.
– Пойдем, Марьям. Нам лучше поторопиться. – Девушка кивнула и засеменила вслед за своим спасителем. Разорванную и оскверненную абайю она прихватила с собой. От запаха мертвечины мутило, живот сводило противной, тянущей болью.
– Рошан, – несмело позвала она.
– Что, Марьям?
– Как же ты нашел меня? – Гебр пожал плечами:
– С большим трудом. Кой дэв потащил тебя на кладбище?
– Я… Понимаешь, Рошан… я тебе не верила. Но сейчас – клянусь! – я всё, что угодно… для тебя!.. – Она всхлипнула. – Я же не знала!..
Где-то заревел ишак. Длинная тень Рошана прыгала по камням дороги в холодной утренней пыли, указывая путь.
– Теперь мне что? Бежать… – голос девушки дрогнул, – от Хасана? Ведьма же…
– Далась тебе эта ведьма, – гебр положил руку на плечо девушки. – Бежать, спасаться! – передразнил он. – Это просто. А знаешь… Павлины нашептали мне, что Хасан будет прогуливаться по саду после обеда. Возле старой хурмы. Найдешь?
Девушка обрадованно кивнула.
– Вот и хорошо. И лучше бы тебе выспаться. Бессонные ночи красят влюбленных лишь в стихах дурных поэтов.
– Влюбленных?!
– Тс-с-с! Я же говорил, что помогу тебе. А ты не верила!
Кладбищенские пустыри закончились. Начался лабиринт бедняцких улочек. Стояла раннющая рань – самый рассвет, когда город только просыпается. Вот прошмыгнул мимо водонос – лицо помятое, словно старый медный кувшин. Прокосолапил пройдоха в потертых шароварах. Соглядатай, не иначе. Взгляд цепкий, как плеть вьюнка, смотрит – на весы кладет. Щенок на руках гебра встрепенулся, звонко облаял проходимца.
Девчонка повеселела. Истории должны хорошо кончаться. И притчи о колдунах – тоже. Зачем она – притча, если страшно? Рошан поймал взгляд Марьям и улыбнулся в ответ.
Ему было весело. Опасность рядом, а значит – надо дышать полной грудью. Жить полной жизнью, ощущая каждый миг ярким и неповторимым!
Где-то бродит Габриэль, человек-тень. Амбициозный ассасин, жестокий и беспринципный. Достойный противник. И главное, они хорошо друг друга знают. А значит, борьба предстоит не на жизнь, а на смерть.
Не это ли счастье?!
ПЛАНЫ, ПЛАНЫ, ПЛАНЫ ГАБРИЭЛЯ
– Во имя Сулеймана!.. Его печатью! Мудростью!.. Заклинаю!!
Лампа мигнула и погасла, выбросив струйку дыма. Облачко набежало на луну. Когда же лунный свет вновь наполнил комнату, наваждение отхлынуло. Никто не пытался сорвать ковер. Ушли в небытие бесплотные голоса гурий-искусительниц. Замолкли струны дутаров.
– Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха великого! – прошептал Гасан. И жалобно проблеял: – Разожги лампу, Салим. Не видишь, что ли: темно мне.
Маленький сириец окоченел от страха. Гасан беспокойно завертел головой: что случилось? Едкий запах масла вызывал желание чихнуть. Серебристая полоса лунного света исказилась. Тень пересекла ее – опасная, тревожная.
