Гроздь на глазах таяла, превращаясь в растрепанную кисточку. Мелисанда кормила оруженосца, временами выхватывая ягоду за миг до того, как та попадала в рот. Тогда Гуго обижался – по-мальчишески бурно и бестолково. В этом было свое особенное очарование.
– Когда вы уезжаете?
– Завтра. Думаешь, почему я смог улизнуть от сира Гильома? Он там… ну сама знаешь…
– Ясно. Знаю.
Мелисанда помрачнела. Ясно, что коннетабль у королевы. Последние часы перед поездкой, шуры-муры, трали-вали… «Ах, сударыня, меня ведь могут убить! Как тяжела рыцарская доля! И позвольте перед смерррртельно опасной кампанией вкусить, так сказать, женской любви и ласки». А мамаша ему: извольте, вкусите, сир Гильомчик!
У, шалава! Козья морда!
Хорошо хоть, Гуго не такой. На жалость не давит. Или такой?.. Принцесса украдкой покосилась на оруженосца. Мальчишка выглядел воинственно и рассказывать о «тяжелой рыцарской доле» не собирался.
Еще бы! Какая там доля! У него впереди графство Триполитанское. А потом Антиохия. Коннетабль по всем землям проедет, чтобы войска собрать. Им, чтобы Тир захватить, нужны тысячи рыцарей.
А отец в Халебе томится. Предатели!
Мелисанда пнула корзинку. Яблоки покатились по полу. Она оттолкнула Гуго и вскочила на колени.
– Ты чего? – недоуменно захлопал ресницами оруженосец. – Эй, Мелис?..
– Я с вами поеду. Слышишь?! Поеду!
– С оливы рухнула, Мелька? Ты же девчонка!
– Я парнем переоденусь. Буду за конями ходить – я умею. А ты меня не выдашь.
– Не выдам! Ей-крест, не выдам! Только…
– Вот и ладно. А теперь ничего не говори.
Путаясь в складках, торопясь и дергая ткань, Мелисанда через голову сбросила блио. Схватила руку Гуго и прижала к сердцу.
– Чувствуешь? Да? – Мальчишка сглотнул слюну:
– Ага…
Любовником Гуго оказался никудышным. Вертлявая румийка и об этом рассказывала: в первый раз всегда так. Всё происходит слишком быстро и суматошно. Чуть-чуть боли, чуть- чуть удовольствия. Гуго пыхтел, как охотничий пес, преследующий лисицу, рыжие волосы слиплись и потемнели от пота. Закрытые веки азартно трепетали. Для своих шестнадцати он был чересчур крепок и тяжел; при каждом его движении Мелисанде приходилось выдыхать, вдыхая, когда он подавался назад.
Вот оруженосец охнул и замер, весь напрягшись. Он так и не сумел войти в нее глубоко. Мелисанда чувствовала содрогания его отростка, изливающего семя. Мелькнула мысль: «Как? И всё?! флакончики, тайные шепотки…»
Гуго без сил перевалился на спину. На его лице застыла блаженная улыбка. Мелисанда попыталась подняться, но не смогла. Пыльные ящики, старые шкуры кружились вокруг нее в диковинном танце. Как в тот день, когда она впервые попробовала вина.
Легкое разочарование кольнуло принцессу: тайна соития оказалась постыдной, совсем не такой, как представлялась. Ну и пусть. Зато она сама себе хозяйка. Всё показалось пустячным, невзаправдашним. Гранье с его издевками, потаскушка-мать… Господи, какие глупости!
Девушка лениво повернула голову. Ее недавний любовник счастлив не был.
– Мелис… – бормотал он, – я это… – Голос сорвался на сип. – Слышишь, Мелис… на самом деле я не так… я могу и дольше…
«О чем это он?» – удивилась принцесса. И лишь потом до нее дошло: Гуго переживает, что всё кончилось слишком быстро. Что он оказался не на высоте. Конечно же, в казармах, слушая рассказы рыцарей об их любовных приключениях, он представлял себе всё это иначе.
– Конечно, можешь, – девушка потянулась к мальчишке, обняла его. – Ты самый лучший. Ты мой рыцарь!
– Правда?!
– Правда-правда!
Гуго успокоился.
А потом они долго лежали голышом, обнявшись. Слушая, как возятся крысы среди старой мебели, как воркуют голуби под стрехой. Как орут коты в саду. Радость пульсировала в каждой жилке Мелисанды.
«Интересно, а какой любовник из сира Гильома?» – мелькнула озорная мысль. Мелькнула и исчезла. При одной мысли о здоровяке принцессу передернуло. И как матушка его терпит?
– Мелис… – тихонько позвал Гуго.
