Стрелок с опаской посмотрел на бурое месиво. В нем плавали волоконца водорослей, подозрительные комки и сухие колосья. Жидкость явственно отдавала болотом.
– Пей, не смотри на него. И не нюхай.
Истессо подчинился. После первого же глотка ледяная стрела ударила в мозг и завибрировала там. Она отразилась от макушки, пошла вниз, очищая от мути глаза, заставляя сердце биться чаще и ровнее. В животе поднялся вихрь. Печень поначалу взбунтовалась, но скоро сообразила что к чему и благодарно успокоилась.
– Спасибо.
– Не за что. Так о чем ты пытался рассказать?
– Как насчет платы, господин Эрастофен из Чудовиц? – поинтересовался Истессо.
– За что плату, интересно?
– За ужин. За приют и угощение. Таковы традиции вольных стрелков.
Эрастофен изумился. Во-первых, философы редко платят за угощение. Во-вторых, уж чем-чем, а ужином разбойник его не угощал, скорее наоборот. В-третьих…
К сожалению, это «в-третьих» перевешивало все.
Злые волшебники законопослушны. Законопослушны, что бы сами ни говорили на этот счет. Скажи «обычай» – и поймаешь колдуна в клетку. Волшебство на девять десятых состоит из традиций и лишь на одну – из силы, знания и звездочек, кружащих над остроконечной шляпой.
– Ну хорошо, хорошо, – сдался Эрастофен. – Но у меня нет ничего, что бы я мог дать тебе. Я нищий философ.
– Подумай хорошенько. Ты ведь не последний раз едешь через Деревуд.
– Ладно. Я могу рассказать тебе, как устроен этот мир. О законах, которыми он управляется.
Разбойник заскучал. Софизм об идеях и яблоках ему рассказывали еще в начальной школе. Если один человек дает другому яблоко, у первого яблоко исчезает, а у второго – появляется. Но если поделиться каким-нибудь важным коммерческим секретом, якобы оба станут богаче.
Хоакина эта истина всегда смущала. Тайна, которую знают двое, – уже не тайна, а так, баловство. Но любопытство, как всегда, победило.
– Ладно. Говори.
Эрастофен не заставил себя ждать:
– Их всего три. Закон первый: вещи не всегда такие, какими кажутся.
– Вранье. Вот передо мной чайник. – Стрелок ткнул пальцем. – Это чайник, и больше ничего. Но ладно. Что дальше?
– Закон второй: где выход, там и вход, а если не можешь понять, где конец, – отыщи начало.
– Что-то не совсем понятно. Ты на примере можешь пояснить?
– Очень просто. – Философ накинул шубу и подошел к двери. – Видишь дверь? И выход и вход одновременно, – он распахнул ее и высунулся наружу. Послышался громкий призывный свист. Ему ответило едва слышное ржание.
– Улавливаю. А третий закон?
Лоб философа пересекли глубокие морщины. Бледная рука потянулась к чайнику. Хоакин словно в задумчивости отодвинул его подальше.
– Третий… Хм. Если ишак… Нет, как-то иначе. Когда гора… или река?… А может, там было про дыни и глупца?
Эрастофен схватил мешок:
– Все. Не помню. Один дурак задаст вопросов? Под лежачий камень?…
Он выскочил за дверь. Хоакин бросился за обманщиком, но опоздал.
Взметнулась над порогом вьюга. С небес упала белая зведа: то могучий конь Бушеваль пронесся над хижиной. Философ прыгнул в седло – только тень над деревьями и мелькнула.
– Ха-ха! Вспомнил, – донесся с высоты ликующий голос Эрастофена из Чудовиц. – На всякого мудреца довольно простоты! Прощай, Хоакин, деревенщина дередская! Может, когда и встретимся – лет через пятьдесят.
…Долго провожал Хоакин взглядом мчащуюся над соснами звездочку. До тех пор, пока порыв ледяного ветра не ворвался в хижину, растрепав пламя очага. На столе звякнул чайник. Рассерженный девичий голосок воскликнул:
– Как вам не стыдно, сударь! Инцери из последних сил выбивается, а вы!… Извольте немедленно закрыть дверь.
Разбойник обернулся. В воздухе плясало золотистое пятно. Если приглядеться, становилось ясно, что это крохотная девушка со стрекозьими крылышками за спиной. Истессо поспешно закрыл дверь. Фея прекратила кружить и уселась на крышку чайника.
– Так. – Она растерянно огляделась. – Здорово. А где Эрастофен?
– Сбежал.
– Как сбежал?!
Хоакин пожал плечами:
– Обыкновенно. Платить не захотел. С философами это сплошь и рядом.
– А я? – На глазах феи выступили слезы. – А мы? Он что, нас бросил?
Хоакин развел руками. Значит, бросил, судьба такая. Ему вдруг захотелось утешить кроху. Он протянул ладонь, чтобы ее приласкать. Фея вспорхнула.
– Не прикасайтесь ко мне, негодяй! Это вы во всем виноваты!
– Бог с вами, сударыня. Я-то тут при чем?
– Это все ваши дурацкие обычаи. Я слышала! В общем, так… Как ваше имя?
– Хоакин Истессо.
– Омерзительное имя. Злобное, жестокое – подстать неотесанному верзиле вроде вас. Но ничего, Хоакин Истессо. Вы сейчас встанете и отыщете господина Эрастофена. Поняли? Извинитесь и попросите, чтобы он забрал меня обратно.
– Хорошо, хорошо. Обязательно отыщу, А вас как зовут?
Фея подбоченилась:
– Я – Маггара. Маггара Майская из рода Чайных Роз. А это, – кивнула она в сторону камина, – Инцери Фиориоуннагиоли из рода Огненных Элементалей. Инцери, чучело! Веди себя прилично. Это нельзя есть!
…Так в жизнь разбойника ворвались два взбалмошных и непоседливых существа. Позже Хоакин не раз удивлялся: как он жил без них раньше?
Иногда ему снится страшный сон. Грошдество. Раскрытая черная книга и скрип шагов, удаляющихся от двери. Эрастофен из Чудовиц так и не решился заглянуть в гости.
– Ну вот и все.
Хоакин потянулся и отложил книгу. Вопросительно глянул на шарлатана.
– Я уже свободен, ваше магичество? Заклятие удалось снять?
Густой алхимический пар плыл над полом. Стрелку показалось, что он видит в нем бледное лицо Эрастофена.
Шарлатан покачал головой:
– Все не так просто, братец. Фортиссимо не своей волей творил чары. Самому старику вовек бы не справиться. Ему кто-то помогал.
– Кто?
– Не знаю. Не разобрать пока.
Из тумана донесся звон колокольчика. Шарлатан обернулся и раздраженно махнул
