рукой:
– Да занят я, занят! Не видишь?
И вновь к Хоакину:
– Чужая магия, Хоакин. Не рискну. Особенно сейчас. Ты, конечно, занятный парень, занятный… но возиться с тобой недосуг. У меня коронация в разгаре. С Гури неразбериха, жертвенная дева артачится.
– Но Бизоатон…
– Вот у него и спрашивай.
В кабинете повисла тишина. Лицо шарлатана стало задумчивым.
– А это мысль, – пробормотал он. – Дельная. Сделаем-ка мы вот что.
Он сел за стол, схватил кусок пергамента и принялся быстро-быстро писать. Закончив, передал Хоакину:
– Вот. Письмо герцогу Розенмуллену.
– А кто он?
– Мерзавец. Злодей. Дела вертит нехорошие. Но лучше, чем он, никто не справится, имей в виду. Мертвеца из могилы вызвать, тень допросить – самое дело для герцога.
– Спасибо, ваше магичество. – Хоакин спрятал письмо и поклонился. – Где я могу найти Розенмуллена?
– В Доннельфаме, где же еще.
Вновь зазвенел колокольчик.
– Поди к зверю! – рявкнул Фью. И, обернувшись к Хоакину, пояснил: – Это Эрастофен, шут бледный. Опять с какими-то новостями.
Хоакин не стал проверять, умеет ли шарлатан, подобно Макиавелли, менять отношение к людям в зависимости от ситуации. Без того ясно, что умеет. Раскланявшись, он двинулся к выходу.
Из зеленого с салатными прядями дыма выступила неясная фигура.
– Мой господин! – закричал Эрастофен. – Ваше магичество! Задержите этого человека. Он очень важен!
– Вряд ли здесь есть кто-то важнее меня, – усмехнулся шарлатан. – Пусть идет.
Исполненным достоинства шагом Истессо обогнул стол с алхимическими принадлежностями. Холодно кивнул взбешенному Эрастофену, Принял у скелета шляпу и оружие и вышел в дверь.
Там его поджидали гвардейцы. Возглавлял их Гури Гил-Ллиу.
– Стой! Держи! Вот он!
– Хва-а-а-а-а-а-атай! – Рот стражника распилился бездонной пропастью. – Ло-о-ови-и- и-и!
– Вяжи мерзавца! – громовым голосом объявил Гури. – Не давай ускользнуть!
Первого алебардиста Хоакин сбил с ног. Попытался выдернуть из ножен меч Ланселота, но оружие застряло намертво. Хвататься за шпагу времени не было. Стрелок запрыгал меж ваз и статуй. Стражники наседали, размахивая алебардами.
– Прочь, негодяи! – заорал Истессо, работая мечом в ножнах, словно дубиной. – Деревуд навсегда! Бей-бей-бей-бей!
Коридор, портреты шарлатанов на стенах, куртки гвардейцев – все слилось в бешеную цветную полосу.
– Ай-яй-я-ху! – визжал стрелок, немилосердно избивая стражников. Под потолком металась Маггара, выкрикивая варварскую вису:
Личико ее раскраснелось. Будь она блондинкой, подобно девам Севера, вряд ли кто-то сумел бы отличить ее от грозной валькирии.
Затрещало дерево. Гури вырвал из пола скамейку и бросился на Хоакина.
– Живьем! Живьем брать фальшиводокументщика!
Во всем Терроксе нет человека удачливей Гури Гил-Ллиу. Сломанный меч, фальшивое везенье – это сила. Но Хоакин сражался клинком Ланселота, разрушителем иллюзий.
Это и решило исход битвы.
Клубок госпожи Аччелерандо метнулся под каблук бродяги…
…пятки Гури сверкнули в воздухе…
…время замедлилось, стало тягучим, как патока…
…скамейка с грохотом врезалась в стену…
…отскочила, перевернулась и упала на ребро перед Хоакином…
…гвардейцы застыли в живописных позах…
– Уше-о-о-ол! – взревели они. Похожими голосами кричат «Гол!» болельщики, увидев мяч в воротах своей команды.
Стрелок прыгнул на край скамейки. Оттуда – на лестничные перила и – вниз, в зимний сад.
Прыжок рискованный, но Хоакин знал, что делает. В студенческие времена он обожал опасные проделки. Связанные с балконами, чердаками и высокими деревьями.
Шпагами взбешенных бюргеров.
– Клубок! Клубок спасай! – взвизгнула Инцери. – Вольные стрелки своих не бросают!
– Уже.
Маггара толкнула клубок, и тот спрыгнул с лестничной площадки вслед за Хоакином.
– Ох!
Один из стражников рискнул последовать за Истессо. Хоакин выхватил шпагу, После третьего выпада смельчак-гвардеец полез на пальму. А с нее – обратно на галерею.
– Скорее, сударь. – Клубок красноречиво заметался меж пальм и фонтанов. – За мной. Вперед!
Золотистый огонек спикировал на плечо Хоакина. Инцери прыгнула на рукав, прожигая ветхую ткань. Стрелок же бросился вслед за своим шерстяным провожатым.
Зеркала.
Панели орехового дерева.
Люстры, несущие гроздья колдовских огней.
И вновь зеркала.
Целое море зеркал.
Мозаичные полы уходили вдаль сверкающими тропами. Багровые дорожки вились и вились без конца, превращая дворец в настоящий лабиринт.
– Не верю я ему, – озабоченно произнес стрелок. – Госпожа Аччелерандо выразилась вполне определенно: до кабинета шарлатана. Не дальше.
Клубок ткнулся в дверь, отступил и задрожал. Будь у него морда, наверняка на ней проступило бы виноватое выражение.
