торжествующе:
– Ступайте, голубчик, да старика не забывайте. Примет вас матушка наша драгоценная. Дверь слева видите? Закрыта неплотно, ждет сама вас в своих апартаментах.
Самсон пошел по коридору и открыл указанную дверь.
Глазам его предстала уютная гостиная, освещенная торшером под пунцовым абажуром. Диваны, кресла, пуфы, ближе к окну темный массивный стол на резных ножках. За столом – узколицая дама в глухом лиловом платье. Ткань слегка искрилась, и юноша вновь встревожился.
– Прошу вас, мсье, – мелодично заворковала дама, выскальзывая из-за стола, – прошу вас, проходите, располагайтесь. Вот здесь, вот так. Возьмите подушечку. Расслабьтесь. Я готова вас выслушать и помочь.
Самсон послушно направился к внушительному креслу, рефлекторно отметив про себя, что дама стройна и высока, едва ли не его роста. Он боялся рослых женщин и предпочитал пухленьких малышек, как Эльза. Даже в тридцать его возлюбленная выглядела девушкой.
– Итак, Самсон Васильевич, – продолжала медоточиво хозяйка, – начнем с деловой части. Есть ли у вас фотография?
– Есть. – Самсон оторопело кивнул на двери, свой дорожный баул он оставил в прихожей. – Сходить?
– Успеете и позже. Можете звать меня Ольгой Леонардовной, а можете просто Ольгой. Я не сторонница возрастного шовинизма.
Самсон приоткрыл рот от удивления, ибо таких слов он в своей жизни еще не слышал.
– Вот, прошу вас, взгляните. – Хозяйка протянула посетителю пухлый альбом в темно- зеленом коленкоровом переплете с вытисненной на верхней крышке красной розой. – При ваших данных проблему мы решим скоро. Полагаю, вам нравятся брюнетки. Обратите внимание на фото под номером четыре. Девушка достойная, с хорошим приданым. Не обращайте внимания, что скована и блекла. Она расцветет в браке. Зато, имейте в виду, своего избранника она представляет именно таким, как вы. Рослый, атлетического сложения, кудрявый блондин с большими серыми глазами. Вы не заикаетесь? Кокаин не нюхаете? Морфием не балуетесь?
– Нет.
Самсон поднял взор от фотографии, на которой была изображена костлявая девица- перестарок. Искусное освещение создавало в гостиной интимную доверительную атмосферу и смягчало резковатые черты хозяйки. Ольга Леонардовна, закинув ногу на ногу, сидела на диванчике напротив, склонив голову набок, будто вместе с гостем рассматривала альбом. Лиловая с блестками ткань обтекала ее стройные тугие бедра и выпуклое колено, на голове уложена короной толстая золотая коса, темные глаза чуть навыкате смотрят из-за толстых стекол очков, казалось, прямо в душу юноши.
– Впрочем, есть и другие претендентки, – хозяйка улыбнулась и встала, – и я понимаю, что вам необходимо подумать. Располагаете ли вы средствами для содержания семьи? Что-то мне сдается, что вы еще не достигли совершеннолетия. – В голосе женщины послышались теплое лукавство и игривость. – Не желаете ли вина? Я вижу, что вы все еще смущаетесь. Не стоит, друг мой. Я вовсе не зверь. И понимаю, что вас привела к нам какая-то беда. Ведь где это видано, чтобы такие красавцы решали свое будущее столь экзотическим способом? Брак, друг мой, не рулетка, не карты. Или вы – гетероавантюрист? Признавайтесь?
В продолжение всего монолога Ольга Леонардовна бесшумно перемещалась по гостиной, и ошалевший Самсон, механически листая альбом с фотографиями улыбающихся и сосредоточенных барышень и дам, хорошеньких и страхолюдин, не заметил, как хозяйка склонилась перед ним в полупоклоне с маленьким подносом в руках. Несмотря на рост, она была чрезвычайно грациозна. На подносике стояли две хрустальные рюмки и графинчик с темной, почти черной жидкостью.
Смешавшись, Самсон отложил в сторону альбом и взял рюмку. Только сейчас он понял, что после коньячных возлияний в поезде еще не пришел в себя, и его печенка дрожит мелкой дрожью.
– Кстати, – хозяйка уселась на прежнее место в прежней позе, – если вы думаете, что я блондинка, вы ошибаетесь. Закройте глаза.
Самсон, проглотив содержимое рюмки, со знакомой ему мадерой, послушно исполнил просьбу. Через миг-другой он услышал следующее приказание – открыть глаза. Если б он уже не сидел в кресле, то обязательно бы на него рухнул, так велико было его удивление, вызванное быстрым и неожиданным преображением хозяйки. Женщина вытянулась перед ним в полный рост, по плечам и высокой груди ее струились блестящие, черные волосы, очки отсутствовали, темные глаза смеялись и слегка косили.
– В юности меня поэты сравнивали с серной, – заявила она. – Неужели я так постарела?
– О нет… Что вы… – Самсон заикался от волнения и только тут вспомнил о визитке своего дорожного друга. Он судорожно зашарил по карманам, вслепую, не спуская глаз с преображенной хозяйки. – Простите… вот.
Он протянул странной даме твердый прямоугольник бристольского картона.
– Что это? О, откуда у вас это?
– Там, на обороте, – косноязычно подсказал Самсон.
– Вижу. Узнаю руку Эдички. «Милая Олечка! Помоги моему юному другу. Он провинциал без средств, но превосходный поэт». Странно. Почему ж вы сразу мне не сказали, что вас ко мне прислал Эдик? Откуда вы его знаете? Вы действительно поэт?
Ольга Леонардовна небрежно бросила Эдичкину визитку на стол и ловким движением собрала волосы в узел на затылке. Потом налила в рюмки мадеры и вновь расположилась на диванчике напротив посетителя.
– Рассказывайте.
Самсон поведал историю своего знакомства с господином Либидом. Рассказал и о своем карточном проигрыше, и о том, как стал невольным свидетелем дерзкого убийства извозчика.
Госпожа Май слушала его внимательно и не перебивала. Она достала из кожаной шкатулки, стоящей на придиванной полочке, пахитоску и спички, закурила.
– Интересно, очень интересно, – изрекла она задумчиво. – Эдичка остается в своем репертуаре. Узнаю его повадки. Впрочем, не сержусь. Господин Либид один из моих лучших авторов. Он пишет в журнале редко, но остро и умопомрачительно увлекательно. Под псевдонимом Черномор. Хотя, как вы имели возможность убедиться, вовсе не похож на сказочного урода. Вы меня взволновали, милый Самсон.
– Так что мне делать? – осторожно поинтересовался юноша.
– По правде говоря, мне сейчас не до вас. Завтра выходит очередной номер «Флирта». Материалы уже в типографии. Придется срочно менять третью полосу. Вы печатать умеете?
– Нет, не умею. – Самсон покраснел.
– Ничего, со временем научитесь. Так как, вы говорите, фамилия извозчика?
– Чиндяйкин. Зовут Яков.
– Отлично. Можете за час написать поэму о происшествии у Николаевского вокзала?
– Поэму? – Самсон захлопал глазами. – За час?
– Экий вы, юноша, теленочек, – махнула рукой госпожа Май. Поднялась, подошла к двери и крикнула: – Данила! Данила! Да где ты, старый черт?
