– Ровным счетом ничего, князь. Она, как и ее братья, уехала отсюда, земля была продана, пусть и за бесценок, поскольку долги старого графа и впрямь оказались очень велики, но он переводил их на счет своих земель, и потому с этими долгами граф Абитур тет Нестелек д'Атум все же рассчитался. Иначе их не считали бы благородными людьми. – Епископ налил себе еще вина. – Кстати, князь, как оба молодых графа зарекомендовали себя на службе в Луре?
– Насколько я понял капитана королевских гвардейцев шевалье тет Алкура, они служат образцово.
– Так я и думал, – задумчиво проговорил епископ. – А никаких странностей в поведении, никаких особенностей их жизни в столице не замечено?
– Я не настолько сведущ в столичных слухах, святой отец, но вроде все их особенности не выходят за грань допустимого для молодых офицеров в столице.
– Больше всего меня сбивает в оценке того, давнего расследования то обстоятельство, что оборотень был мужчиной, – сказал епископ по-прежнему задумчивым тоном. – Те распоряжения, те займы, которые далал… сделало притворившееся несчастным Валором существо, если дело обстоит именно так, как мы сейчас обсуждаем…
И епископ замолчал. Вероятно, Валором, упомянутым епископом, был тот самый арматор, дом которого разорился, и которого сейчас поминают в этом краю как самого злостного банкрота, которому поверили люди, и доверие которых он обманул.
– Тогда, святой отец, еще одна тема для разговора, надеюсь, он будет столь же откровенным, – проговорил князь. – Что ты можешь сказать про герцога д'Окра, близкого друга короля, который…
– Да, понимаю, что ты хочешь спросить. Церковь не одобряет его магические исследования. Но пойми же, князь, это – именно исследования, и ничего больше. Он нанимает всяких не слишком чистых на руку магов, причем делает это едва ли не в открытую, он тратит много денег, но ведь и доход у него немалый, он пробует, вероятно, как и многие до него, и как будет, несомненно, и после нас… Пробует отыскать магический способ изготавливать золото. Видишь ли, серебра в горах, которые находятся в его владениях, довольно много. Их разрабатывают уж не знаю сколько столетий, у него есть и неплохие мастерские по очистке этого металла. И химики, которые с этой работой связаны.
– А если он все же думает не о том, чтобы добыть золото?
– Все, что мы знаем о нем, свидетельствует именно об этом. – Епископ помолчал, вздохнул, этот оборот разговора он явственно считал уже излишним. – Но и золото он изготавливать не может. Он никак не выглядит богатым или даже просто зажиточным для своего титула, к тому же, золото дьявольской чистоты никогда не поступало из его герцогства. И мы бы несомненно это узнали, если бы случилось иначе. А еще могу сказать, что у короля безо всякого сомнения, есть там свои глаза и уши, и даже немалое количество шпионов, которые известили бы короля Фалемота, если бы герцогу удалось что-то из ряда вон выходящее.
Он выпил вина, резковато отставил свой кубок. Делать нечего, хотя князь и хотел бы поговорить об этом более подробно, но было понятно, что беседа завершена.
Епископ кивнул в ответ на его поклон.
– Я пожалуй еще кое-что могу для тебя, князь, сделать. Хочешь сейчас, если не сильно устал, а хочешь поутру – тебя проводят в мою библиотеку. Посмотришь записи, о которых я тебе говорил, касаемые расследования банкротства и смерти Валора. Отберешь нужные, их можешь забрать с собой. Так как, звать монаха?
Диодор добрался до своей кельи перед рассветом и без сил рухнул на тощий тюфяк, кишащий клопами. Его с трудом разбудили колокола, призывающие святых братьев на утреннюю молитву. Однако против ожиданий, Диодор почувствовал, что выспался. Вкусив от монастырской трапезы, они с Семпером тронулись в путь.
И снова совсем не в ту сторону, в какую предполагал Семпер. Он даже рот раскрыл и коня приостановил, когда на одном из поворотов дороги, как и прежде, хорошей, ухоженной, князь вдруг развернул своего Самвела на юг.
– Разве мы… не в Парс возвращаемся? – спросил он, чуть подрагивая холодными губами.
– Нет, граф, нужно все же нам еще с одним человеком поговорить, чтобы я совсем уж уверен стал, что… – Вот что он должен был понять, князь и сам толком не знал. Но все же договорил: – Что начинаю хоть что-то понимать.
И от скачки, во время этого путешествия, его мысли не прояснялись. Правда, иногда возникало странное чувство, что вот сейчас, может быть за тем поворотом, все, что он слушал от других, что он и сам думал прежде, вдруг да выстроится в стройную версию, в гипотезу, согласно которой можно будет уже и действовать, чтобы… Да, чтобы сделать последние шаги в этом деле, и тогда все станет понятно – кто враг и вор, а кто друг и невиновен, кто на этом несчастье королевства собирается нажиться, а кто потерял надежду и кому будет худо.
На этот раз граф вдруг и сам догадался, куда они направляются. Вечером другого дня на одном вполне захудалом постоялом дворе он вдруг воскликнул за ужином, когда им не смогли предложить даже пулярку, а лишь какую-то кашу с салом и чесноком:
– Кне-язь, ты же собираешься поговорить с герцогом д'Окром!
– Верно, граф, – усмехнулся князь. – С ним, или с кем-то, кто посвящен в его… магические исследования. А еще я все же хочу узнать, что и как происходило во время посещения его двора королем Фалемотом, когда… некто отдал приказ твоему брату о том, что следует собирать деньги и передавать их таким странным образом – в чистом поле, неизвестно кому.
– У нас есть на это позволение?.. – задумался граф. – Если нет, то прошу тебя учесть – герцог не самый вежливый и покладистый из правителей нашей страны, он может на нас и зло сорвать, хотя бы за то, что его в чем-то противозаконном заподозрили.
