невесть кому о делах в лагере докладывает, – это хуже… К тому же ему не только связь нужна, ему о многом беспокоиться следует: о документах и о деньгах – это раз, о путях отхода, о возможности где-то залечь, если лагерь накроют… Нет, я уверен, связь и схрон у него в деревне. И ближайшей как раз Вахромеево стоит, другого места не представляю.
– Если у него где-то свои начальнички есть, почему бы под доклады для них не маскировать доклады секуритам? – спросил Кенарь, но Чивилихин на него только шикнул. Он уже стал понимать, что к чему и куда вел свою мысль Том.
– Из лесу все же удобнее, – сказал дедок. – Это же проще и легче объяснить, если он прогуляться выйдет, например.
Пришлось все повторить чуть не третий раз, уже специально для деда.
– Леса он опасается. И есть у нас такие, кто лес читает, в отличие от него, как книгу. Если он где-нибудь и прикопает что-то… Уже через пару дней этот его тайник будет раскрыт. А есть еще и такая штука, как снег. Если Боров пройдет по целине и кто-то из наших это заметит…
– Ладно, – решил Чивилихин, – если ты прав, я тебе спасибо скажу. Если же нет – быть тебе в ответе за поклеп.
Отпустив дедка, форсированным маршем двинулись к пресловутой деревеньке Вахромеево, потом маскировались и остаток ночи сидели тихо, но никто не пришел. Только дедок явился к вечеру следующего дня со своей берданкой, с кучей оружия в вещмешке, который он едва дотащил и который из-за обилия тяжелых и угловатых штуковин принял очень странную форму.
– Дед, ты чего? – спросил его Чивилихин, выныривая из стога. Несмотря на сено, густо на нем висевшее, видно было, что он и сам доволен, что старик вернулся.
– Оружия у вас маловато, хлопцы, – отозвался дедок. – Вот я и побеспокоился. К тому ж я сказал, пойду на дело с братаном твоим, он ждет…
И Чивилихин неожиданно зажал ему рот. То есть самому дедку он верил, но не верил, кажется, Извекову. И вообще было разумно, чтобы дедок сообщил ему о месте встречи, когда подслушать никто не может.
Следующую ночь они просидели в амбаре, неподалеку от входа в деревню со стороны леса, откуда должен был появиться Боров, если Том все правильно оценил. В стогу теперь сидел Кенарь. Он злился, что ему не дали еще и Вешку в придачу, чтобы не всю ночь куковать, как он выразился, а лишь половину… Но Чивилихин в этой операции был неумолим. И Том был ему за это благодарен. Если бы эти ребята, в общем-то мало приспособленные для подпольной работы без нормального командира, взяли и исполнили все кое-как, он бы уже стал думать о том, что ему следует бежать. Борова топорными методами поймать было невозможно.
А потом вдруг ударила метель, да почти настоящая. Это Извекова обеспокоило: очень уж легко стало упустить Борова, если он появится из леса в снежной карусели. Но, с другой стороны, это был еще легкий снег – ноябрьский, неглубокий. Он мог и сойти через пару дней. Зато следы по нему читались, как на чистой странице… В общем, Том не знал, хорошо это для него или плохо.
Боров появился примерно часов в пять утра. Шел, согнувшись под порывами ветра, и тогда стало ясно, что никакой засады он не заметит. Том выждал минут десять и предложил Чивилихину, чтобы тот начинал. Тот и начал. Послал Вешку на другой конец деревни за Кенарем, а сам с дедком и Томом, которому оружия, впрочем, не дал, ввалился в сарайчик за сельпо, где когда-то находился магазинный склад, а ныне, кажется, ничего не было.
Боров не ожидал нападения, дрогнул, попробовал было поднять свой навороченный пистолет-пулемет, который держал под рукой, но дедок его опередил:
– Давай, Боров, если рисковый такой. Давай, я-то не промахнусь, ты знаешь.
Том вошел на бывший склад, когда все уже было кончено. Чивилихин ударил пару раз Борова для острастки и замотал ему липкой лентой руки. А потом склонился над ящиком, который, как оказалось, был очень хорошо спрятан под досками пола, и в котором много чего оказалось.
– Вот оно, – сказал Чивилихин и повернулся к Тому. – Как ты и говорил, тут деньги и переводы какие-то по почте… Это что же, твоя зарплата, иуда?
– Я поддерживаю связь с другим отрядом, более сильным, чем наш, – сказал Боров, но голос его дрожал. – И вы еще пожалеете…
– Был бы отряд, мил-человек, – сказал дедок, – ты бы от нас его не скрывал.
– Мне приказали, я исполнял, – пожал плечами Боров.
Чивилихин врезал ему сильнее. Губа у Борова лопнула, между многодневной щетиной на подбородке кровь с трудом пробивала себе дорожку.
– А это что? – и Чивилихин достал удостоверение в темно-красном дерматине. – Тут говорится, что податель сего – агент в чине фельдфебеля и ему следует всем официальным структурам оказывать соответствующую помощь. И фотография твоя, только без бороды… Зато с погонами, – он зло усмехнулся, – не нашими, как видишь.
– У меня много всякого… добра имеется, – отозвался Боров. – Ты дальше смотри, там целая библиотека из ксив… А к ней вдобавок типография, чтобы что угодно состряпать.
В сундучке действительно оказалось немало книжечек. Были даже такие, куда оставалось только впечатать имя, вклеить фотокарточку, и они становились как бы действительными. Тут были и ночные пропуска для патрулей, и проездные документы отпусников из войсковых частей секуритов, и новые паспорта для таких, как Том, кто хотел бы, например, еще разок оказаться в пансионате… На это Извеков сразу обратил внимание. А карточку к тому же легко можно было сделать небольшой и довольно дорогой машинкой, типа «Поляроида», который сразу выдавал изображение на бумаге, только миниатюрней и неизвестной Тому фирмы. Было, конечно, и оружие, много боеприпасов, были и очки ночного видения, на которые Чивилихин сразу наложил лапу.
