– Это правда. – Очкастый кивнул и поднялся. Подошел к Тому, впился в него взглядом, как будто это могло быть более серьезным испытанием, чем полиграф. – Вы были на берегу почти три недели, вы выдавали кому-нибудь сведения о компании?
– Нет. Компанию мы даже со старшим сержантом Нго упоминали всего пару раз, и исключительно за расчетом собственных перспектив… Хочется устроиться на новом месте покомфортнее.
– А с инструкторами, которые вас тренировали?
– Говорили только об устройстве и возможностях новых ботов.
– Вы занимались какой-либо противоправной деятельностью на берегу?
– Мы пили иногда… Пару раз я выкурил косяк, но он оказался не очень хорошим. Обычно я этого не делаю – именно потому, что это считается противоправной деятельностью.
– Вам нравятся наркотики?
– Мне нравится алкоголь, точнее – пиво. Полагаю, что этого для меня достаточно.
– Последнее. – Усатый мельком осмотрел Тома, словно видел перед собой какую-то мокрицу, но именно этого и следовало добиваться, поэтому Том не расстроился. – Ваше финансовое положение весьма… я бы сказал, впечатляюще. Если вы будете уволены, вы вернетесь в Россию?
– Я об этом не думал. – Извеков попробовал даже улыбнуться, жалобно так, словно вымаливал у этих людей мелочь на выпивку. – Полагаю, что у компании для меня еще имеется работа, которую я выполню результативно. Для обеих сторон.
– Для вас… И отдельно – для компании, – поправил его очкастый оператор. – Не следует смешивать успехи компании и… личные взгляды на успешность.
После этого он углубился в диаграммы, которые вычертились на экране полиграфа. Тому позволили уйти, сняв с него браслет, а через сутки он получил распоряжение отправляться в лифте на дно. Притом что Нго получила какую-то работу на поверхности, в надводной части платформы.
Извеков так и сделал. Опустился в лифте, расположился в каюте, выделенной ему, сходил и посмотрел на новые боты, потолкался в кают-компании добытчиков, снова снял немного денег – хотя это было уже опасно, потому что деньги на платформе были не нужны, – и приготовился к первой смене на новом месте. Он пробовал успокоиться, уговаривал даже себя, что все прошло хорошо, что у него нет никаких причин для волнений… Но все равно ожидал неприятностей.
И дождался. Часа за два до того момента, когда ему следовало загружаться в добывающий бот, неожиданно по громкой связи объявили, что к ним направляется группа каких-то экспертов-контролеров и всему личному составу предлагается оказывать им полное содействие.
Том, когда это услышал, валялся у себя в каюте, не спал, лениво смотрел какую-то новостную передачку по встроенному телевизору, но тут вдруг понял… А ведь зря он успокоился, ничего еще не кончено. Если его проверяла служба безопасности компании, это не значит, что не будут проверять другие. Он стал думать, чем ему грозит появление таинственных контроллеров? И спустя пару минут понял: они явились за ним.
Снова, как уже бывало раньше, он знал – ему грозит опасность, ему следует сматываться… Вот только куда?
С деланым безразличием, на каких-то остатках той отстраненности, которую он нагонял на себя во время проверки службой безопасности компании, Извеков дотащился до переходных тамбуров к добывающим машинам. Спасательный бот стоял в стороне от всех, к нему даже вел специальный пандус. В принципе, в этом не было ничего необычного, он и должен был тут находиться.
Том, как был в повседневной форме, так и забрался в него. Лишнего комбинезона в лодочке не оказалось, хотя он должен был там находиться. И воздуха было мало – не больше, чем на месяц, если рассчитывать на одного человека. Зато запас хода – почти шестьдесят процентов от максимальной. Для субмаринок такого типа это было немало. До Индии, как Том когда-то рассуждал, ему на такой заправке не дойти, но до Флориды – вполне. Еще, к сожалению, в боте оказалось очень мало поглотителя углекислоты, но Том умел пользоваться им рационально…
И он решился. Устроился в кресле, пощелкал какими-то незнакомыми тумблерами, чтобы сразу уяснить, для чего они предназначены, загерметизировал переходники и сбросил захваты. Лодка пошла вниз, на дно.
Вода привычно взвихрилась в иллюминаторах и перед лобовым стеклом, а потом все успокоилось. Извеков был в лодке, никто не удосужился его остановить. Он был один, и у него была возможность хода на три тысячи морских миль, считая, разумеется, не только энергетику машин, но и способность поддерживать его жизнедеятельность.
И Том поднажал. Глубины в том месте, где располагалась платформа, были побольше тех, с которых Извеков начинал в Северном море. Метров до восьмисот – в расселинах даже больше. Может быть, существенно больше, а лодка была рассчитана на глубину до полумили, то есть девятьсот метров с копейками – вот и все, что она способна была выдерживать.
К тому же вокруг платформы располагалось небольшое по меркам шельфа плато, и это было плохо: спрятаться тут было абсолютно негде. Зато милях в сорока находилась какая-то гряда. Том знал это совершенно точно, недаром лодировался на течения и навигацию в этом районе, в том числе, как он почти с удивлением вдруг осознал, и на подводную навигацию. К гряде он и направился.
Когда она стала уже высвечиваться на экране локаторов, Том обнаружил, что это не совсем настоящая гряда, а так, невысокая грядка… Но она обещала хоть какое-то укрытие.
Еще его не покидала мысль, что ему через два часа, если бы он не удрал с платформы,
