Он повернулся к заводу. Там то и дело взлетали осветительные ракеты и доносились то редкие, то очень частые выстрелы. Иногда включался даже, как показалось Ростику, крупнокалиберный пулемет.
– Теперь понятно, почему они нам позволили так легко вернуться, – пробормотал Ростик, имея в виду насекомых, которые даже не атаковали их при подъезде к городу.
– Все, кого я смог снять из окопов, там, – пояснил лейтенантик.
– Понятно, – согласился Ростик. – Чернобров, поехали в райком. Только скорее.
Он снова залез в машину, и они понеслись. Мысль, что эта самая машина могла бы решить исход боя, а вместо этого Ростик раскатывает на ней по родным улицам, не давала ему покоя. Потом он высадился у знакомого здания, поднялся по лестнице к освещенным окнам. Как ему сейчас показалось, все были на местах. Чтобы не застрять в приемной, они с Эдиком прошли к Дондику. Тот примет их сразу, Ростик в этом не сомневался. Так и оказалось.
Капитан, узнав, что посольство вернулось, провел обоих послов к себе, усадил у низкого, уставленного роскошной консервированной снедью стола, предложил рассказывать. Ростик рассказал, коротко, как только мог. Потом, практически через запятую после своего доклада, спросил:
– Что на заводе?
– Ты уже слышал? Там… – капитан посмотрел в темное окно, словно пытался в мрачном, заснеженном, темном городе за стеклом найти хоть какой-то луч света, – все проиграно, Гринев. Потери таковы, что мы должны теперь неделю мобилизовываться, чтобы попытаться отбить назад наш металл. Этим теперь и вынуждены заниматься…
– Это неправильно, товарищ капитан, – сказал Ростик твердо. Так твердо, как только мог. – Нам нужно закапываться и заниматься только этим.
– А как же металл? Ты предлагаешь его бросить?
Ростик вздохнул.
– Мы даже не понимаем, зачем он нам нужен. Мы просто деремся за него…
– Как так – не знаем? – подал голос Эдик. – Это наш металл, наш стратегический запас.
– Мы не обратили внимание на то, что воюем с очень простыми существами, они лишены понятия стратегического запаса, им вообще никакой запас не нужен, кроме запаса еды. И тем не менее они вступили с нами в ожесточенную битву, пытаясь выиграть этот самый металл.
– Что это значит? – капитан, прищурившись, посмотрел на Ростика. – Ты узнал там что-то еще, помимо этого… Борыма?
– У меня там было очередное… – Ростик хотел сказать «видение», но потом решил не подрывать веру в свою идею таким ненаучным термином, – очередной приступ тошноты. И мне вдруг показалось, что металл нужен именно для того, чтобы защититься от этого борыма. Понимаете? Металл обеспечивает полную защиту от того зла, которое накатывает на нас с запада. И о котором нас предупредил Марамод.
– Какую именно защиту? – спросил Дондик.
– Не знаю, просто мне пришло в голову… – Он задумался. – Нет, не только металл может спасать. Для защиты Гошоды просто уходят в подземелья. Но для чего-то еще – используют металл. И мы бы могли его использовать, если бы знали… Что и как именно нам грозит. А пока… – Ростик вздохнул. Он устал, но яснее говорить о том, что успел сегодня сделать, у него не получилось. – Пока следует закапываться. Почему-то мне кажется, у нас очень мало времени.
Капитан налил себе чаю, стал его отхлебывать, с удовольствием вдыхая бледно-серый, пахучий пар. Только сейчас Ростик заметил, что, хотя он сидел в бушлате, натянутом на кирасу и отцовскую тельняшку, ему не было жарко в этой комнате. Значит, с топливом стало совсем нехорошо.
– Да мы и так, собственно, закапывались, учитывая прежние… предвидения. Твои в частности, – капитан был спокоен, он думал. Или делал вид, что думает, хотя все уже решил.
– Этого мало. Нужно ускорить именно попытку закопаться, а металл… Им придется пожертвовать, – твердо сказал Ростик. – Иначе мы вообще все проиграем. Все, что у нас есть.
Тишина сгустилась до такой степени, что даже пар, кажется, уже не поднимался из стакана, а стоял мягким, но ощутимым облаком в круге керосиновой лампы под зеленым партийным абажуром.
– Значит, ты считаешь, отвлекать людей на контратаку завода не следует? А нужно форсировать закапывание. Но как же тогда?..
– Если угроза, о которой сказал Марамод, тотальна, она сметет насекомых, и мы получим назад весь наш металл. Я повторяю – весь, даже тот, который они уже утащили к себе в лагерь.
– А насекомые что же – не соображают? Ты как-то говорил, они почти разумны, а сейчас не чувствуют опасности? – спросил взволнованно Эдик.
Ростик не думал, что журналист так внимательно отнесется к тому дорожному трепу, которым Ростик угостил его сегодня по дороге в Чужой город и обратно. И вот поди ж ты, цитирует его, когда не нужно.
– Я в самом деле не все понимаю в этой ситуации. Но уверен в одном – насекомые рискуют. И, кажется, понимают, что рискуют. Хотя все еще надеются как-то выпутаться из этой ситуации. А вот успеют ли?.. Но мы рисковать не должны, потому что хуже понимаем
