Они шли часа три и после наступления ночи. Шли по темноте, все больше убеждаясь, что если и выйдут к долине, то непременно проскочат ее. Но старшину невозможно было остановить. Он замкнулся и не отвечал даже на вполне дружеские подначки. Кажется, он уже и сам жалел, что так сгоряча выбрал этот путь, но исправить ошибку теперь было трудно. Повернув, они непременно попадали в объятия преследователей…
Незадолго до рассвета пошел дождь. Это было странно, в Боловске за все прошлое лето выпало всего-то три дождя, и каждый Ростик очень хорошо запомнил. Но тут был Водяной мир, тут дожди могли выпадать чаще.
Едва стало ясно, что капли будут долбить не десять минут, а гораздо дольше, старшина поднял обоих спутников.
– Выступаем, – приказал он. – Пройдем сколько удастся, пусть даже и по темноте, а завтра постоим на месте. Вообще не стронемся. Ни пыли от нас, ни следов… Мы для них попросту растворимся в этой пустыне.
И у Пестеля, и у Ростика были на это возражения, но они не стали их формулировать. Они слишком устали, слишком вымотались. Они просто вскарабкались на лошадей и поехали.
Только-только они дожили до рассвета, как сзади появился близкий, тревожный гул. Старшина спешился, лег на еще влажную после ночного дождя землю, положил на плоский камень ухо.
– Они идут, раствориться не удалось, – признал он. – Вперед!
Этот день Ростик помнил плохо. От переутомления и боли, сковавшей тело, как ему казалось, от макушки до пяток или даже еще дальше, от верхушки его шлема до копыт жеребца, он почти все время спал.
Потом, примерно часов в пять пополудни, они все-таки разбили лагерь. Просто уже не могли больше двигаться. И простояли, стараясь набраться сил, почти часа три. Сил они не набрались, тела – людей и животных – просто отказывались отдыхать. Они лишь более отчетливо осознали, как измотаны, истощены, как отупели от этой гонки.
Но за пару часов до ночи поднялись и снова пошли. Теперь было ясно, что перевал, ведущий домой, остался сзади. Теперь у них была лишь одна надежда, что их преследователи, которых они до сих пор так и не рассмотрели, вдруг да повернут назад.
Но никто в это не верил. Судя по близкому шуму, их противник был полон сил и азарта. С чего бы ему было поворачивать?
Часть III
Новые расы, новые отношения
Глава 13
Ростик почувствовал, что чья-то холодная, неуверенная рука коснулась его подбородка, который, как оказалось, торчал из спальника. Ростик прихлопнул ее, как муху, потом поднял глаза. Это оказался Пестель, но он даже не смотрел, как попалась его рука. Его глаза, круглые, словно блюдца, уперлись во что-то, чего Рост не видел из-за кустика травы, растущего рядом с головой.
Ростик расстегнул мешок. Почему-то он проделал это медленно, словно боялся неосторожным шумом или движением нарушить какое-то хрупкое равновесие. Поднял голову и понял, почему и Пестель, и Квадратный, и даже лошади так тихо вели себя. Они попались.
Напротив них, буквально в сотне метров от их ночевки, стояла армия. Это были отлично обученные солдаты, многие из которых были затянуты в костяные доспехи, срезанные с панцирных шакалов. Они стояли строем, и длинные пучки тонких перьев беззвучно шевелились на концах их пик, сплошным лесом поднимающихся на головами.
– Как же их много! – невольно прошептал Ростик.
Потом он попытался понять, что же было странного в этих существах. Ну, головы, понятно, были в шлемах, причем самых разнообразных. Некоторые были сделаны из черепов животных, очень похожих на медведей или крупных гиен. Конечно, большинство держало перед собой щиты, но…
– Так и есть, это птицы, – сказал Пестель, которому, наверное, не давала покоя та же проблема – понять, кого напоминают одолевшие их преследователи.
– Я бы сказал – курицы… То есть куры, – тоже шепотом проговорил старшина.
В самом деле, говорить об этих существах как о курицах было почему-то неверно. Потому что они были очень крупными, высотой почти в два метра. Во-вторых, у них было очень поднятое тело, которое они носили не параллельно земле, а вертикально, и это почему-то сразу, гораздо больше, чем все остальное, внушало мысль об интеллекте. В-третьих, у них были руки.
Вернее – Ростик вгляделся изо всех сил – у них были, конечно, крылья. Так же, как у обыкновенных клуш, из кожи предплечий торчали перья, уходящие назад красивыми, жесткими волнами, но на концах крыльев они кончались довольно сильным, многосуставчатым пальцем. Еще один палец отходил откуда-то из середины предплечья и подходил к первому спереди. Они составляли весьма удобный инструмент для тонкой работы, а сложенные вместе были почти так же сильны, как третий, самый сильный отросток, отходящий почти от самого локтя, толстый и мощный, как узловатый корень. Все три пальца могли удерживать и копья, и щиты, и ловко складывались в кулак. Ростик еще раз проверился. Нет, он не ошибся, таких мощных тугих кулаков, которые скатывали эти птички на концах своих крыльев, он еще ни у кого не видел.
Зато ноги, обычные голенастые куриные ноги, торчащие из подобия юбок или нижних складок перьев – на таком расстоянии было трудно понять, – выдавали птиц. Кстати, вглядевшись, Ростик вдруг понял, почему преследователи так легко прошли по болоту – на некоторых из них были натянуты какие-то разлапистые чулки, явно сшитые из толстой кожи, с весьма надежными перепонками между тремя разноторчащими пальцами. Эти перепонки могли бы удержать на трясине не только солдата, но и куда более весомый груз. Почему-то
