перед невысокой башней, сильное и красивое дерево. Это дерево полагалось бы давно срубить, потому что из него очень просто было сделать временный мост через ров, но оно там росло, и теперь пришла пора его использовать.
Лотар прикинул на глазок расстояние, которое отделяло башню от дерева.
— Катапульта на вон той башне есть? Рубос и Гергос, кажется, стали понимать его.
— Катапульта стоит там с тех пор, как я себя помню, — ответил Гергос.
— Отлично.
Они поднялись на башню, и Лотар принялся внимательно наблюдать за собаками. У него было время осмотреться, пока стражники бегали за канатом с якорем.
Собаки просто расхаживали, иногда поднимали головы, и тогда Лотар отчётливо слышал слабый скрип, какой раздаётся, если холодной ночью идти по крупному, влажному песку. Одна небольшая собачка, в холке, должно быть, ярдов семь, разыгравшись, попыталась подпрыгнуть. От этого начал осыпаться ров.
Лотар осмотрел катапульту. Оказалось, что машина вполне подойдёт, даже, пожалуй, слишком мощная, и придётся её использовать на треть силы. Когда появился стражник, которому на этот раз помогали двое молодых ребят, все уже поняли, что надо делать.
Лотар аккуратно сложил верёвку кольцами, привязал к концу тросика якорь и положил его на чашку катапульты, как метательный блок. Подозвав прицельщика, он попросил зашвырнуть якорь так, чтобы он перелетел через дерево.
Обслуга катапульты с энтузиазмом взялась за дело. Вот только прицельщик довольно долго возился, стараясь не промахнуться мимо дерева в темноте. Чтобы помочь ему, Лотар взял стрелу, навил на неё паклю от незажженного факела, поджёг и пустил стрелу в землю перед деревом. После этого выстрелили якорем, он улетел ярдов на пятьдесят за дерево, и, когда потащили верёвку, оказалось, что всё получилось как надо, — площадку башни и дерево теперь связывала надёжная канатная дорога.
Закрепив конец верёвки вокруг одного из зубцов, Лотар проверил, как вынимается Гвинед, и встал на стену. Потрогал верёвку ногой. Она почти зазвенела, как струна. Рубос спросил:
— Ты что, собираешься идти по ней, как канатоходец?
Лотар улыбнулся:
— Твоя вера в мои возможности превосходит разумный уровень.
После этого он отрезал кусок каната футов в десять, сложил в четыре раза, набросил петлю на верёвку, а оба свисающих конца туго обмотал вокруг запястий и зажал в кулаках. Вокруг верёвки получилась прочная петля, способная скользить легко и надёжно.
— Ну, — Лотар обернулся к Рубосу и солдатам, молча следившим за его приготовлениями, — главное теперь — не наткнуться на слишком острый сук.
— Дерево стоит от края рва туазах в десяти, — сказал Рубос, — может, отпустишь перед ним и просто прокатишься по земле?
— Сначала придётся пролететь вниз футов двадцать, — предупредил Гергос. — Дерево довольно высокое.
— Ладно, посмотрим, — решил Лотар.
Он сел на край стены, потом осторожно соскользнул вниз. Верёвка напряглась, но несильно. Она могла бы выдержать ещё не одного человека. Всё-таки отличные верёвки делают моряки, решил Лотар и оттолкнулся спиной от стены.
Верёвки, перехлёстывающие канат сверху, заскрипели. Потом тяжесть Лотара и наклон сделали своё дело, он заскользил. Ощущение было похоже на полёт, но если в полёте Лотар испытывал упоение от свободы движений, тут приходилось напряжённо ждать, как бы чего не случилось.
А случиться могло многое — верёвочные петли поверху могли перетереться раньше, чем он опустится на безопасную высоту, могла оборваться главная верёвка, мог соскочить якорь… Но главная опасность таилась в дереве. Теперь оно летело на него из темноты, как плотная, непробиваемая фаланга копьеносцев. Причём десятки острых и твёрдых, как пики, веток могли не просто нанизать Лотара, как бабочку на иглу, но и пружинисто отбросить вбок или вверх, изувечив ещё до приземления…
Подтянувшись, Лотар поднял ноги к скользящей верёвке и… зажал её подошвами сапог. Сначала показалось, что силы этой недостаточно, что он не сумеет притормозить и воткнётся в дерево если не животом и грудью, то задом. Он сжал ступни ещё сильнее, насколько мог сильно… И тогда верёвка вдруг стала горячей, как утюг. Даже сквозь подошвы Лотар ощущал, как она нагревается, но только сильнее стиснул ступни. И это помогло. Верёвка вдруг стала скрипеть на несколько тонов ниже, и уже не так быстро неслось на него дерево…
К дереву Лотар подъехал на такой скорости, что ни одна ветка не сумела бы его не только проткнуть, но даже оцарапать. Он захватил ветку поудобнее почти занемевшими от усилия ногами и выпустил петли из кулаков. Повис на ногах, подтянулся, обхватил ветвь руками, подполз к стволу. Спустился он спокойно, как девица в бальном платье сходит по парадной лестнице.
Ощутив твёрдую почву под ногами, Лотар присел, вытер пот и восстановил дыхание. Дурацкая была затея, решил он. Эти лоботрясы могли бы и калитку открыть. Правда, потом пришлось бы бежать сюда почти целую милю, зато не надо было бы вот так болтаться, как колбаса в мясной лавке… Ну да ладно, это уже позади. Он встал и ещё раз попробовал вытащить Гвинед.
К его удивлению, руки слегка дрожали. Он всё-таки перенапряг их, повиснув между небом и землёй на слишком неудобной и грубой верёвочной петле. Если бы ему сейчас пришлось всерьёз драться на мечах, понадобилось бы подождать, пока напряжение уйдёт из плеч. Но с собаками на мечах драться не придётся.
Он отошёл от дерева и на всякий случай — вдруг на башне есть кто-нибудь помоложе и по-глазастей Рубоса — поднял руку, давая знать, что всё в порядке. Потом оглянулся.
Собаки оказались недалеко. Их было не больше пяти. Они просто расхаживали, повернув морды к городским стенам, словно пытались уловить идущий от города приятный, волнующий запах. Лапы собак легко вминали землю. От ощущения тяжести гигантов становилось не по себе. Они держались довольно близко друг к другу, иногда сталкивались, издавая щёлкающий, каменный звук, как сталкиваются валуны. Некоторые пробовали гневно рычать, и в этом рычании слышались раздражение и непонятная мука. Звук же был настолько ниже привычного для человеческого уха, что Лотар не надеялся понять все его обертоны даже магическим восприятием. Он только догадался, что это не пресловутый “шёпот”, о котором говорил Шув.
Тогда он выбрал самую маленькую собаку и подошёл к ней на расстояние в десяток шагов. Морда её, как и у остальных, была повёрнута к городу, поэтому он зашёл сбоку. И тут понял, что медлительными собаки казались только со стен. Вблизи они двигались так, что ему пришлось бы бежать, чтобы оставаться рядом с этим огромным, лоснящимся, как мокрый гранит, но в то же время живым телом.
Лотару как-то раз довелось услышать рассказ матроса, охотившегося на морских драконов и китов в далёких северных морях. Его рассказ чем-то был очень похож на то, что видел и ощущал сейчас Желтоголовый.
Он присмотрелся ещё внимательнее, стараясь проникнуть взглядом под эту шерсть, похожую на длинный мох, под эту шкуру, под тугие мускулы, которые и мускулами-то не были… Нет, везде и всюду был только камень. Уязвимого места в этой литой гранитной массе Лотар так и не нашёл.
Ну что же, решил он, будем действовать, как с обычной собакой. Он забежал вперёд. Оказавшись в пяти шагах от морды чудовища, выхватил Гвинед и в прыжке рубанул по носу
