рабочие переговоры ближних к городу патрулей, – мне всегда то же самое говорил.
С мамой было не поспорить. Она всегда все знала не хуже, а может, и лучше.
– Ладно, и для любопытства тоже. Но не только. А чтобы выжить. Чтобы мы все выжили, весь город.
– Мальчик будет, – сказала Любаня, положив руку на свой живот, – я с ума сойду.
Рост рассмеялся ей в тридцать два зуба.
– Ты его только роди, а мама, с тобой на пару, конечно, сделает из него исследователя, охотника, покорителя всех чудес Полдневья, настоящего торговца жизнью.
– Что это значит? – удивилась Любаня, она не слышала этого выражения.
Пришлось объяснить, и с подробностями. Мама подозрительно и чуть устало посмотрела на него, на Кима, потом долго и любовно – на Любаню.
– Вы только послушайте этого «торговца жизнью» – «мама сделает»… – передразнила она. – Мы-то сделаем, а ты где будешь?
Вот сейчас его улыбка стала настоящей, без фальши. Он твердо знал, где будет, и это ему, что бы там ни говорили женщины, очень нравилось.
– Где-нибудь в округе. Постараюсь оказаться не очень далеко.
– Так я тебе и поверила, – буркнула Любаня, тем не менее начиная улыбаться в ответ. – Наверняка заберешься куда Макар телят не гонял.
Спорить было бы нечестно. Он и сам знал, что она права. Так уж он был устроен, и с этим ничего нельзя было поделать.
