Пестель потер виски, он выглядел чуть более усталым, чем остальные.
– Так ведь можно сделать анализ топлива, которое у нас еще имеется. Пары кубиков хватит, чтобы…
– Делали и анализ, и даже пробовали имитировать его, – отозвался Дондик. – Основа органическая, очень сложная, некоторые компоненты вообще неизвестны, поэтому пока ничего не получается.
– А как его пытались имитировать? – спросил Ким. Было заметно, что возможный отказ от полетов, именно сейчас, когда он стал ощущать себя нормальным летуном, поразил его.
– Пробуют вар, густой деготь, добавляют древесный уголь, что-то еще, что есть в нормальном топливе… Котлы дымят, дают едва ли четверть нормальной мощности и поднять гравилет не могут.
– Что же делать? – спросил Ким.
Удивительно, подумал Ростик, он ищет взглядом поддержки не у него, друга детства, а у бакумура. Может, эти полеты он рассматривает как дело, касающееся их двоих?
Никто ему не ответил. Винторук посидел еще мгновение, потом поднялся и ушел. На его место тут же сел Эдик. Ростик осмотрелся, теперь около них топталось не больше десятка самых любопытных или, скорее, самых стойких. Остальные разбрелись, их слишком отвлеченные разговоры не интересовали.
– Ладно, с этим – все. – Капитан осмотрелся, потом с чувством, с каким обычно достают гостинец детям, достал из полевой офицерской сумки, с которой не расставался, небольшой лист бумаги. – Теперь о главном.
Ростик узнал цвет бумаги, которую видел на заводе, кажется, на столе у Поликарпа. Это оказались чертежи, причем сделаны они были так интересно, что неопытному взгляду Ростика показались просто переплетением прямых и кривых линий. И лишь потом среди всего этого хаоса стали проступать какие-то знакомые детали, и наконец Ростик осознал, что понимает чертеж.
Это был корабль, настоящий корабль, почти привычный, очень похожий на те парусники, которые отец развесил почти на всех стенах их дома, только сзади у него, на корме, было изображено огромное колесо. Вроде того, которым мог похвастаться «двухтрубный гигант» из «Волги-Волги».
В центре этого строения находилось что-то, что Ростик сразу даже не признал. И потом, подумав, понял, что не признает никогда – слишком это было не похоже на все, что он видел до сих пор.
– Значит, так, – начал объяснять Дондик, – бумаги, как сказал Эдик, мало. Поэтому ребята с завода постарались уложить в один чертеж все изделие. Это они так назвали – изделие. По сути, тут все понятно.
– Только не очень ясно, что внутри, – отозвался Ким.
– Это паровая машина. На запасных путях вагоноремонтного завода, согласно распоряжению… – Дондик делано закашлялся. – В общем, кому нужно, тот и распорядился, чтобы паровозы пока не разбирались, а хранились в законсервированном состоянии.
– В Боловске? – удивленно спросил Эдик.
– По всей России. На случай крайний, когда и с электричеством могут возникнуть проблемы, – пояснил Квадратный.
– А, для войны… – протянул Эдик. Его такое открытие слегка ошеломило степенью доверия к нему. Кажется, он не сознавал, что оказался за тридевять космосов от того места, где это, в общем, неглупое решение было принято.
– Именно, – жестко отрезал Дондик. – Предполагается снять одну из этих паровых машин, вместе с котлом, разумеется, установить на корабль, имеющий, как вы можете видеть, стальной каркас, но деревянный корпус, и мы получим…
– Элементарный пароход, – с некоторым даже разочарованием отозвался кто-то сзади.
Рост оглянулся. Это был Казаринов.
– Именно, – подтвердил капитан Дондик. – Соберем каркас, сложим корпус, срубим колесо, и получится пароход.
Идея была довольно дельная, вот только… Ростик и сам не мог бы объяснить, в чем дело, но что-то в ней смущало. Он огляделся и увидел, что так же думают и другие ребята, кроме, кажется, Эдика. Тому просто понравилась идея, и он вовсе не хотел от нее отказываться.
– Мореходные качества этого парохода, как меня убедили инженеры, не важны. Море тут не является главным нашим противником. Главным противником, фигурально выражаясь, можно назвать расстояние. А это значит, что к прочностным характеристикам судна и его надежности следует предъявить особые требования. Но мне сказали, что паровая машина даже средних наших локомотивов вполне справится с нагрузкой.
– Нет, – отчетливо, даже отчетливей, чем хотелось бы, отозвался Казаринов.
– Почему? – удивился Эдик.
– Сделаем, установим, опробуем – это все возможно. Но, в конце концов, топить-то этот пароход придется хворостом, всякой дрянью из леса. – Казаринов помолчал, еще раз в тусклом свете очень подробно облазил взглядом весь чертеж, чуть не размазывая его линии носом. – Определенно, шиш получится, не пойдет машина. – Он поднял голову и очень серьезно, даже трагически осмотрел всех, кто его слушал. – У нас тут нет ни антрацита, ни кардиффа. С таким же успехом можно топить соломой. А следовательно, колесо даст нам еще меньше скорости, чем парус.
