– В общем, еще нет. Все-таки потеря десятка людей – не идет в сравнение в тем, как мы потеряли тогда полгорода. Но если эти дураки из Белого дома постараются… А главное, мы все равно не сумеем контролировать эти плантации. Рыболюди всегда будут нас опережать – соберут урожай раньше или запустят какую-нибудь хворь на эти ракушки. Они же их знают, как мы знаем… ну, например, пшеницу. Это наша культура. А ракушки – их плантация, их хлеб.
– По тому, как они действовали с нашей подлодкой, они не очень смышленые.
– Достаточно смышленые, чтобы учиться. А война может оказаться такой долгой, что не только подлодки уничтожать научит. К тому же, мне кажется, они и не хотели нас сразу приканчивать – им было интересно взглянуть, кто это к ним в гости пожаловал, понимаешь?
Пестель задумался. Походил, вымыл руки в каменном корыте, которое отыскал где-то в брошенных домах и с помощью охранников приволок к себе.
– Я еще ничего не решил, – сказал он, задувая под одной своей колбой небольшой костерок из лучин, который использовал, вероятно, вместо газовой горелки. – Но пропустить твой разговор с капитаном не хочу. Пошли, он наверняка крутится в мастерских.
Мастерскими теперь называлась та площадь, где ребята собирали субмарину и где сейчас заканчивали подготовку к установке последних ремонтных деталей. Пестель оказался не прав, Дондика там не было. Зато он отыскался в главном общежитии, где сидел над кружкой такой наваристой ухи, что ее запах Ростик почувствовал еще на подходе.
– Вот подхватил какую-то утробную заразу, – бывший капитан госбезопасности дружелюбно кивнул на толстую кухарку. – И Глаша вместо бульона отпаивает меня ухой. Хотите, я и для вас попрошу? Она сегодня добрая.
– Дело у нас довольно сложное, капитан, – начал Рост, но больше добавить ничего не успел, его опередил Пестель.
Тот сразу выпалил:
– Воевать с этими подводными – нельзя.
И он быстро, словно его могли остановить, изложил все доводы, что пришли в голову Росту. Капитан посматривал то на Пестеля, то на Ростика, и лицо его оставалось спокойным, но он прихлебывал из кружки все более крупные глотки.
– Хорошо, допустим. Что вы предлагаете? Ведь это вы оба придумали?
Ростик набрал побольше воздуха и выпалил разом:
– Торговать.
– Что? – не понял даже Пестель.
Рост оглянулся, оказывается, они были тут уже не втроем. За его спиной собрались, тихонько спустившись по лестнице, и Ким, и Винторук, и даже, как ни странно, Председатель Рымолов. Как он тут оказался – было загадкой.
– Ого, – решил не скрывать удивления Ростик, – я не знал, что вы тут, Арсеньевич. С приездом.
– Здравствуй, Гринев. – Пестелю он только кивнул, видимо, забыв его фамилию. – Решил вот посмотреть, как тут и что. Вот они, – Председатель указал рукой на Кима с Винторуком, – меня доставили… Так говорите, воевать бессмысленно? Что же, идея торговли имеет смысл. Но только если… мы найдем, что им предложить. А если нет?
– Я все равно думаю, что нужно попробовать. Войну развязать мы всегда успеем, а вот мир наладить – начиная с определенного момента с этим будут проблемы.
– Понимаю. – Рымолов сел за стол и посмотрел на Глашу, которая тут же вынесла огромный поднос с тарелками. И чего на нем только не было, Пестель отчетливо проглотил слюну. Впрочем, Председатель не стал чваниться и сделал широкий жест, означающий, что при желании Пестель с Ростиком могут присоединяться. Ким со своим верным волосатиком уже сидели рядом с капитаном.
– И как ты хочешь обозначить этот мир? – спросил Ким.
– У них есть руки, – отозвался Ростик так, словно только об этом и думал, хотя идея пришла ему в голову только сейчас. – Сбросим символ рукопожатия.
– Ну, знак мира у них может быть другой, – пробормотал Рымолов, принимаясь за свою порцию ухи.
Ростик, как это случалось почти при каждой их встрече, обратил внимание, какие у бывшего профессора красивые, тонкие, чистые пальцы. Ему таких, кажется, уже не добиться, вернее, свои никогда уже не отмыть и не выхолить.
– Ты думаешь, мир возможен даже после того, что произошло? – спросил Дондик.
– Именно после того. – Ростик подумал и убежденно добавил: – То, что они почувствовали нашу силу и умение драться, – совсем неплохо. Это лишь подскажет им – если мы предлагаем дружбу, значит, не от слабости, а по доброй воле.
– Вообще-то и по слабости тоже, – высказался Председатель.
Дондик посмотрел на Пестеля.
– А тебя он когда успел завербовать?
– Тут и вербовать нечего, – отозвался Пестель, отламывая еще один кусок редкой в Одессе ржаной лепешки, испеченной к приезду начальства. – Если эти рыбки захотят, они запрут нас на берегу на веки вечные. Мы и сунуться в море не отважимся. Уж очень здорово они действуют.