девятнадцать.
Я попыталась схамить:
– Знаете, я никак не пойму, зачем вам меня поить, тем более алкоголем? Откуда такая забота, мы ведь даже не знакомы!
– Не знакомы – познакомимся, какие проблемы? – хмыкнул очкарик.
– А если я не хочу? Мне на учебу пора. И вообще, я по утрам с мужчинами не знакомлюсь – настроение не то, – нахально вещала я, от страха распаляясь все больше и больше, – вы мне вообще-то в отцы годитесь.
Мужик посуровел:
– Тут не важно, кто кому нравится или не нравится. И то, что утро сейчас, а не вечер, тоже ничего. Да ты присядь, у меня уже шея болит на тебя снизу вверх смотреть.
Я подчеркнуто шумно вздохнула и опустилась на соседний шезлонг. Никто вокруг, кроме охранников, не обращал на нас внимания, – наверное, люди боялись смотреть открыто.
Окончательно уяснив, что рассчитывать можно только на себя, я мило улыбнулась, картинно захлопав ресницами:
– Так что же вам от меня нужно?
Мужик посмотрел на меня долгим, очень серьезным взглядом и абсолютно серьезно ответил:
– Тебя мне надо, тебя. И не на одну ночь, хотя сегодня у нас все будет, не сомневайся.
Я опешила. «Мама! Мама! Что делать? Меня что, в рабство берут? Средь бела дня!» Мне стало трудно дышать, в носу защипало. Собеседник заметил мое волнение и миролюбиво спросил:
– Я что, такой страшный?
Если б не испуг, я бы рассмеялась – до того он походил на серого волка из какого- нибудь мультфильма, в котором тот подкрадывается к зайцу и спрашивает: «А чего это ты меня так боишься? Я ведь добрый. Утю-тю-тю-тю». А потом зубами клац…
Я с чувством посмотрела на мужика и жалобно заскулила:
– Пожалуйста, мужчина, мне на лекцию пора. Я, между прочим, в университете учусь.
Мой собеседник промолчал, и я добавила уже более уверенно:
– Если вам не с кем любовью заниматься, откройте Интернет, там этого добра…
Дядя побагровел и с чувством прошипел:
– Ты меня тут учить будешь? Я сам кого хочешь научу! Сколько времени тебе нужно, чтобы одеться?
«Ничего себе Фантомас разбушевался! А мне что делать-то?!»
Охране явно не понравилось, что я разозлила их шефа, и мне пришлось сменить тактику:
– Что вы во мне нашли? Зачем я вам?
– Нравишься. Вошел, увидел тебя в этом беленьком халатике и сразу понял – мое. Ну, а если мое, тут я уже не отступлю, – удивительно спокойно, даже тепло объяснил мужик.
Меня тревожили перепады его настроения. Только что глазами молнии метал, и вот уже – ласковый, миролюбивый, больше не нервничает. Так ведут себя законченные невротики с тяжелой судьбой. Ему, наверное, нелегко приходится, иначе зачем нормальному, с виду здоровому мужчине ходить в окружении такого количества охранников? Я сразу вспомнила Руднева, его добрые, грустные глаза, тихую улыбку. Да, Алексей тоже держит при себе секьюрити, но он видный политик, на жизнь которого уже покушались, и не раз. А этот мужик? Кто он? По крайней мере, его лицо не кажется мне известным; может, лишь в очень узких кругах? Хотя я довольно четко представляла, в какой именно среде обитает этот человек и чем занимается. В голове сразу же вспыхнула надпись: «О тех, кто выжил в 90-е». По-моему, в самую точку.
Мой новый знакомый, которого звали Вадимом Олеговичем, тем временем отдавал распоряжения своему окружению. Длинноволосый, который так дипломатично проводил меня к своему боссу, должен был ожидать меня на выходе из женской раздевалки. Одному бритоголовому вменялось в обязанности сторожить вход в раздевалку из бассейна. Другой парень в черном костюме должен был сопровождать Вадима Олеговича. Мне было приказано высушиться и переодеться. Потом я должна была последовать за боссом и сесть в его машину.
– Куда мы едем? – обреченно спросила я.
От меня уже ничего не зависело, и я малодушно сдалась на милость победителя.
– Ко мне, маленькая, ко мне едем. Буду тебя развлекать, вкусно кормить, а потом – баиньки.
«Он что, в детстве в куклы не играл? Возился с машинками да с кубиками, а вот ляльку ни разу не баюкал. И вот, посмотрев на меня, захотел, хоть раз в жизни… Только почему у него я – вместо куклы? Вот она – расплата за мои грехи, за то, что заставляла других страдать».
На ватных ногах я двинулась к раздевалке.
– Мобильник есть? – спросил татуированный перед тем, как открыть дверь, ведущую в душевые.
– Да.
– Давай, – потребовал он.
– Надо войти внутрь, – поспешно объяснила я, – но там – голые женщины. Вам туда нельзя.
– Мне всюду можно, – зло усмехнулся громила, – чего я там не видел? Пошли.
Он резко открыл дверь и чуть ли не силой втолкнул меня в раздевалку. Мы прошли мимо душевых кабин. В нескольких из них шумела вода, и я безумно завидовала тем женщинам, которые сейчас беззаботно намыливались, находясь в прекрасном расположении духа.
Оказавшись в раздевалке, охранник коротко спросил:
– Который?
– Что? – не поняла я.
– Шкафчик с одеждой.
Я нахмурилась, стараясь вспомнить, где оставила свои вещи. Казалось, это было так давно. Сначала странная встреча с Робертом Стронгом, потом – не менее странное знакомство с Вадимом Олеговичем. Эти громилы…
Длинноволосый грубо оборвал мои размышления. Одним точным движением он запустил руку в карман моего халата и достал оттуда ключ от шкафчика.
Найдя нужную ячейку, он открыл ее и вынул мою сумку. В раздевалку заходили женщины и косились на моего спутника с нескрываемым изумлением. Они все – кто из сауны, кто из душевой – были облачены в халаты или простыни и потому, наверное, не визжали, но настороженно наблюдали за мордоворотом, который энергично тряс мою сумку. Наверное, со стороны казалось, что это заботливый муж помогает незадачливой жене найти потерявшуюся вещь.
Наконец мобильник был извлечен из бокового кармашка, и длинноволосый тихо сказал:
– Не вздумай поднимать шум. Пожалеешь. – В его голосе прозвучала такая несокрушимая уверенность в собственных силах, что я, до этого колебавшаяся, окончательно решила ничего не предпринимать.
«Да и что я могу сделать? Тихо попросить у какой-нибудь дамочки телефон? Куда
