фасад был исписан, водостоки, начинающиеся сверху, резко обрывались где-то на уровне третьего этажа. В общем, со дня на день дом должны были расселить – но пока не торопились. По двору с оглушительным гиканьем носился мальчишка лет семи. Он держал в высоко поднятой руке самодельный вертолет и сейчас, должно быть, воображал себя отважным пилотом. Роберт с тихой грустью посмотрел на мальчика и отвернулся.
– Не удивляйся, что я привез тебя именно сюда. Ах, да, я совсем забыл, что ты уже ничему не удивляешься, – наконец произнес он, – просто когда-то, очень давно, мне было здесь очень хорошо.
Я не поняла его. Какие воспоминания могли связывать англичанина, в первый раз посетившего Россию, и этот старый сарай, затерявшийся между большими домами? Спросить я не решилась, но смотрела на Роберта с недоумением.
– Мне просто хотелось вас познакомить, – он опять говорил загадками, – мне наконец- то снова хорошо, как в детстве. – Роберт посмотрел на меня и добавил: – С тобой.
Все лишние вопросы испарились. Осталось только одно, по-настоящему важное в этом мире – его глаза. Я утопала в них. Стронг предложил:
– Тут недалеко есть маленький сквер. Ты не против, если мы прогуляемся? Тебе не тяжело ходить?
Я звонко рассмеялась, и Роберт сказал:
– Так смеются только по-настоящему счастливые люди.
– Ты повторяешь мои слова! – не выдержала я и, схватив его за руку, потащила к арке.
Мы вышли на шумную улицу, по которой, несмотря на выходной день, торопливо мчались многочисленные машины, и пошли в сторону сквера. Я не знала, почему Стронга так тянет сюда, в старый рабочий район коммуналок, населенных алкашами и маргиналами, но была уверена, что мне будет хорошо с ним везде. Абсолютно везде. Поэтому вопросов вроде: «Что мы тут забыли?» – я не задавала. Просто шла рядом.
Маленький скверик на пересечении двух улиц оказался очень уютным и почти безлюдным. Мы выбрали деревянную, довольно чистую лавочку, скрытую от любопытных глаз аккуратно подстриженными кустами. Роберт опустился на нее, жестом приглашая меня последовать его примеру, но мне хотелось большего, чем просто устроиться рядом. Я уселась на его колени, обвив руками его шею. Стронг запустил руку мне под волосы и прижал к себе, вдыхая мой запах. В этом едва заметном для других движении было столько страсти и нерастраченной нежности, что я застонала. Роберт еще сильнее прижал меня к себе, и я почувствовала, как он весь напрягся подо мной. Это ощущение было мне незнакомо, что делало его еще более острым.
– Ты что творишь? – хрипло спросил он. – Думаешь, я железный?
– Я просто живу, – тихо ответила я, – и не хочу откладывать жизнь на потом. Ты сам посоветовал мне это, забыл?
Замолчав, я взяла руками его лицо и приблизила к своему. Мгновение – и мы уже целовались, страстно, без всякого страха быть застигнутыми врасплох. Мы припали друг к другу, как усталые путники – к живительному источнику.
Сильные руки Роберта, словно тиски, сжимали мое тело. Он ласкал мою спину, плечи, лицо, доставляя мне поочередно то неземное блаженство, то нестерпимую боль. Ладони Роберта не были руками опытного ловеласа. Жесткие, беспощадные, не знавшие устали, они, казалось, были сделаны из стали.
Он никак не мог рассчитать силу, с которой можно было дотрагиваться до девушки, сидящей у него на коленях и безоглядно доверившейся ему. Страсть заставляла Роберта забыть о том, что моя плоть слишком слаба. Его тело извивалось и вибрировало подо мной, он сжимал меня в объятьях, его губы жадно вбирали в себя мои, его язык проникал в мой рот. Я чувствовала, что он хочет слиться со мной, не оставив между нами никаких преград, превратить мое тело в продолжение своего.
Наконец, когда мы оба обезумели от страсти, у меня что-то хрустнуло в спине. Я вскрикнула от боли, но моментально пожалела об этом – Роберт немедленно отстранился. Мне пришлось встать, чтобы он смог успокоиться.
Боль потихоньку отступала.
– Ничего серьезного, – оптимистично заверила я, – по-моему, ты мне позвонок вправил.
Стронг невесело усмехнулся, потом сказал:
– Я пока не готов. У меня не хватает выдержки, чтобы не причинять тебе боль. Ты вызываешь у меня сумасшедшие приступы нежности и ярости одновременно. Я хочу тебя всю, целиком, и не понимаю, как противостоять этому. Он был в отчаянии, и мне нечем было ему помочь. В отличие от Роберта я чувствовала в себе просыпающиеся нежность, чувственность, стремление дарить самое изысканное, самое тонкое наслаждение. Я не могла причинить боль, только доставить удовольствие. Мне показалось, что шутка разрядит атмосферу:
– Будет грустно, если ты что-нибудь мне сломаешь. Руку, например. Я буду ходить в гипсе, и мама меня долго не выпустит из дома. Так что вставай. Поедем в какой-нибудь ресторан, покормишь меня, а то я две недели ничего не ела.
Услышав это, Стронг с облегчением вздохнул, взял меня за руку, медленно поднес ее к своим губам и нежно поцеловал.
– Вот видишь, уже исправляешься, – беззаботно заметила я, – еще несколько тренировок, и ты научишься рассчитывать силушку свою богатырскую.
Роберт окончательно успокоился и весело рассмеялся. Мы пошли к машине. На улице к нам несколько раз подходили, узнавая знаменитого голливудского актера. Стронг терпеливо раздавал автографы. Поклонники, в основном девчонки, следовали за нами по пятам до самой машины. Мы торопливо сели в «Рэйнджровер» и отправились в центр.
Когда мы ехали по Николоямской улице, я спросила:
– У тебя так… было со всеми девушками?
– Нет. Я никогда и ни в кого не влюблялся. Был только секс. Без лишних эмоций, ярости, страсти. Только взаимное удовольствие.
Я расхохоталась:
– А со мной тогда что?
– А тебя я люблю. По-моему, – тихо признался он, – впрочем, тебе не привыкать.
Мы помолчали, потом я сказала:
– Мне ни до кого дела нет, кроме тебя. Скажи, а как теперь быть со всем этим?
– Не знаю. Отказаться от тебя не могу. Уже пытался. Значит, придется поработать над своими эмоциями, чтобы и в самом деле не причинить тебе вред. А на это нужно время.
– А мне что делать? – грустно спросила я. – Тоже над своими эмоциями поработать?
– А ты постарайся не доводить меня до взрыва. Видишь, я пока не готов.
Я засмеялась:
– А ты меня разлюби. Тогда у нас сразу все получится!
Роберт оторвался от дороги и сказал очень серьезно:
– У нас и так все получится. Просто дай мне время. Я не ожидал тебя встретить в этой жизни и оказался не готов. Я кивнула, подумав: «В конце концов, Роберт Стронг, наша жизнь только начинается, и у меня есть время, чтобы тебя подождать».
Мы доехали до Таганки, и Роберт остановил машину возле красивого трехэтажного особняка. Этот дом, построенный, скорее всего, в позапрошлом веке, был верхом изящества и вкуса.
– Наверное, раньше здесь жила какая-нибудь богатая дворянская семья. Особняк
