– Даже если вы и хотели меня спасти, у вас бы ничего не вышло. Вы бы не успели. Он был так близко от меня, а вы – так далеко. Не докричались бы!
– Пойми, для него единственной истиной была моя безопасность. Он не мог думать ни о чем другом, потому что в этом заключалась его миссия.
«Опять миссия!» Я напряженно сопоставляла его слова с картинками из прошлого, чтобы обнаружить ложь. Я очень надеялась, что этот человек говорит неправду. Мне было бы комфортнее записать его в лгуны, потому что я не хотела ему доверять. А он, напротив, хотел обрести мое расположение. Только зачем ему это было нужно?
Мне дорогого стоило вести этот странный разговор, в ходе которого я ни в коем случае не должна была показать, что напугана. На меня внезапно навалилась такая тяжесть, что ноги отказались повиноваться, и я плюхнулась на широкий мягкий диван.
– Я не смог почувствовать, кто передо мной. Тот парень, который пришел тебе на помощь. Его лицо показалось мне чуть-чуть знакомым, – сбивчиво продолжал мой собеседник.
– И кто он? – тихо спросила я, хотя знала ответ не хуже Вадима.
– Он из тех, кого принято называть Ясными. Они знают все и про всех. О них никто и ничего не знает. Несправедливо, да? – Вадим Олегович тихонько хмыкнул и мрачно продолжал: – Они почти неуязвимы. Почувствовать их невозможно, тогда как они безошибочно определяют – кто есть кто. Если ты отдашься ему, чего он, безусловно, добивается, то погибнешь. Погибнешь от его руки. Ясные не умеют сдерживать свои порывы. Они славятся изощренной жестокостью. Никто и никогда не переходит им дорогу.
Из уст Вадима Олеговича эти слова прозвучали дико. Я теряла спокойствие и ничего не могла с этим поделать.
– Зачем ему убивать ту, которую он любит? – пролепетала я. – Ведь я тоже люблю его, и он это знает.
«Чудесно, Мила, ты уже изливаешь душу этому негодяю!» Если бы два дня назад кто-то сказал мне об этом, я бы рассмеялась шутнику прямо в лицо. Но во взгляде Вадима Олеговича, в его манере говорить и слушать меня теперь было столько человеческого, что я невольно поддалась.
– Сначала он уничтожит всех, кто находится вокруг тебя. Ты останешься в одиночестве. Он не потерпит, чтобы ты любила кого-нибудь еще, кроме него. Даже твои родители станут для него врагами, потому что ты будешь отдавать им то, что, по его мнению, должно принадлежать только ему. Свою нежность. Тепло. Улыбку.
– Я не верю, – тихо сказала я; былая неприязнь к Вадиму Олеговичу вспыхнула с новой силой.
– Ты видела, что стало с моими людьми? – хрипло спросил он.
– Они хотели причинить мне вред. Роберт защищал меня.
– Он не просто защищал. Для того чтобы освободить тебя от нашего преследования, ему было достаточно поговорить со мной. Объяснить, кто он такой. Мы никогда не воюем с Ясными. То есть не делали этого раньше. Но в тот день нам пришлось защищать свою честь. И теперь мы уже не остановимся, пока живы. Мы не в состоянии пережить тот позор, который он заставил нас испытать. Это было против всяких правил.
– Как он мог поговорить с вами? Вы ведь начали стрелять! – возмущенно закричала я.
– И что? Ты увидела на нем хоть маленькую царапину? Мы не сумели сразу понять, кто он, но после того, как он уцелел под пулями…
– Это очень логично – сначала выстрелить, а потом разбираться, – резко воскликнула я, – если не погиб под обстрелом, значит, заслуживает уважения. Так получается?
– Он знал, что парни из охраны, кроме одного, моего приближенного…
– Да, я поняла. Мужик с татуировками.
– Его звали… Впрочем, не важно. Так вот, твой Ясный знал, что парни из охраны – простые смертные. Лучшие из смертных, кого я смог найти. Но они всего лишь делали свою работу. Он мог просто нейтрализовать их, а не ломать им кости, словно гигантская мясорубка.
На это мне нечего было возразить.
– Он отрубил голову моему помощнику, заставив его перед этим разорвать себе живот.
– Нет, нет, все было не так! – горячо возразила я. – Тот человек сам попросил Роберта…
– Ты бредишь! Как можно просить о таком? Согласись, это совсем неправдоподобно.
Я опустила взгляд, чтобы Вадим Олегович не увидел моего смятения. Внутренне я была согласна с ним. Зачем так жестоко и изощренно расправляться с уже поверженным противником, если просто защищаешь кого-то, а не помешан на мести и не ослеплен яростью?
– У тебя, кажется, погиб друг?
Я покраснела от неожиданности и спросила:
– Откуда вы…?
– Я знал Алексея. Его убили из-за тебя. И ты знаешь, кто это сделал. Ты давно догадалась, но боялась признаться в этом.
– Я думаю, что это не он! Роберт просто защищал меня, а Руднев не представлял никакой угрозы.
– Потенциальная угроза была. Ты сама это знаешь. Твои способности воздействуют на других со страшной силой. Под их влиянием личность меняется, и человек становится способным на самые безумные поступки. Твоему Ясному почудилось, что от Алексея исходит опасность, и он принял меры.
– Руднев был одним из вас? – спросила я.
– Да.
– Я люблю Роберта и не могу судить. Это не мое дело.
Вадим Олегович прищурился и спросил:
– А что ты скажешь, если завтра Ясному почудится, что голубой дружок из университета, который так и вертится вокруг тебя, оказывает тебе совсем недружеские знаки внимания, и убьет его, может быть, даже на твоих глазах?
Я в отчаянии закрыла лицо руками.
– А что, если Роберт Стронг решит, что ты слишком часто и с удовольствием улыбаешься своим друзьям, даже если они женщины, – продолжал Вадим Олегович, – и уничтожит их, всех до одного? Ты же понимаешь, что он становится неуправляемым маньяком, и каждая новая встреча с тобой усугубляет положение. Пойми, Стронг уже не в состоянии контролировать свои инстинкты! Он же не простой человек. Прежде всего это безжалостная машина для убийства, монстр, сметающий все на своем пути. Он не должен был любить, в нем просто нет такой программы, но это случилось. Невероятно, но случилось. И теперь он уничтожает все живое на своем пути. Однажды он убьет и тебя. И знаешь что? – Вадим Олегович пристально посмотрел на меня из-под очков. – Ему сразу станет легче. Он избавится от мании и снова станет исполнять свою миссию.
– Нет! Он не причинит мне зла! – запротестовала я. – Он старается быть нежным!
Последняя фраза была сказана уже не так уверенно, потому что я вспомнила слова Роберта. Он говорил, что готов разорвать меня на мелкие части, сделать мне больно и еле сдерживается от того, чтобы…
– Каждый его поцелуй будет причинять тебе нестерпимую боль, – упрямо повторял
