на спуск. Крик раздался более громкий, над бугром что-то мелькнула и сбоку от него показалась…голова Аркадия. Судя по всему, он так и не понял, откуда в его ногу прилетали пули. Быков прицелился в темный затылок 'охотника' и медленно опустив веки, плавно нажал на курок.
За холмом все стихло.
Серега приподнялся на колено, в прицел посмотрел в сторону моря, откуда должен был появиться катер. Белое судно Степы заметно было уже без прицела. В окуляр оптики хорошо было видно, что на катере – не менее десяти человек; мужчин. Оружия у них Быков не заметил. До того момента, когда катер уткнется носом в песок Волчьего острова, оставалось не более трех минут.
Медлить было нельзя.
Серега перехватил автомат, прихрамывая, перебежками, ежесекундно меняя направление движения, двинулся к тому месту, где, как он точно знал, находится главный виновник трагедии, разыгравшейся на острове сегодняшним утром – Степа.
Владимир увидел, что 'сайгак' больше не прячется, понял, что Аркадия больше нет. Гнев и злоба жаркой волной обрушились на него. Он в порыве бешенства выскочил на пляж из-за ивы, за которой прятался, побежал навстречу прихрамывавшему 'сайгаку'.
– Чё, сука! – Заорал он. – Чё, гондон? Всех победил, да? Меня теперь хочешь убить? Да? Хочешь? Ну, на! Возьми, сморчок! – Он рванул на груди камуфлированную куртку. Серега от неожиданности остановился, опустил автомат. Степа сейчас был похож сейчас на коммуниста, которого расстреливали враги Советской власти. А стрелять в коммуниста…
Его секундным замешательством Степа воспользовался мастерски. Он быстро сократил расстояние между собой и 'зайцем', подошел на расстояние двух или трех шагов, остановился.
– Чё не стреляешь? Ссышь? – Со злобой в голосе бросил он Сереге. – Чё, слабо убить безоружного человека? – Степа демонстративно отбросил в сторону автомат Калашникова. – Иди сюда, сука, я тебя собственными руками удавлю! – Степа сделал один из трех последних шагов, отделявших его от Быкова.
Серега на долю мгновения задумался, спокойно посмотрел в глаза Владимира.
– Почему, слабо? – Не повышая голоса, спросил он. – Нет, не слабо. – Он поднял автомат и направил его в грудь Степы. Степа замер, как будто наткнулся на навидимую, но прочную стену. Быков надавил на курок. В автомате что-то сухо щелкнуло. Осечка. Степа мгновенно вышел из ступора, стал правой рукой шарить у себя за спиной. Быков дернул на себя затвор автомата, на песок выпал патрон с пробитым капсюлем. Степа резко дернул рукой из-за спины. В руке у него темнел какой-то предмет. Он стал быстро поднимать его на уровень груди Быкова… Рука у Владимира не дрожала, она двигалась мощно и неотвратимо.
Серега повел стволом вслед за рукой бывшего борца, 'поймал' ее движение, 'вписался' в него, плавно нажал на спусковой крючок. Одинокая пуля со свистом выскочила из глушителя, отсекла палец на руке Степы и напрочь выбила оружие из его руки.
Владимир даже не глянул на раненную руку. Он взревел, как медведь, и бросился на Быкова всем телом, намереваясь одним движением смять ненавистного 'зайца', прижать его к песку, добраться, наконец, до его горла.
Серега даже не успел выстрелить – настолько стремительной была атака бывшего борца. Степа ударил его своими могучими плечами в грудь, да так, что Быков отлетел от него на несколько метров. Оружие упало в стороне, Серега свалился на спину. Он быстро вскочил, принял оборонительную стойку. В этот момент Степа напал снова. Он навалился всем своим богатырским телом на противника, намереваясь свалить его на спину и придавить своей тушей сверху. Быков быстро сгруппировался, согнулся, упал на спину назад, перекатываясь, словно колобок. Падая, он выставил правую ногу вверх, Степа по инерции налетел на нее, как на рычаг, и перелетел через голову Сереги дальше. Быков продолжил кувырок назад и через долю секунды оказался сидящим сверху на Степе. Навыки, намертво вбитые Михаилом Файвовичем, не подвели в самую критическую минуту.
Но Степа был все же намного сильнее. Он ухватил Серегу за плечи, легко перевернулся, подмяв противника под себя. Он навалился на него весом всего своего могучего тела, левой, здоровой рукой сжал горло ненавистного 'сайгака', стал душить его. Быков сначала пытался обеими руками оторвать могучую лапищу, сжимавшую его шею, но не смог. Вдруг вспомнил о ноже, кожаными ремешками пристегнутом к голени. Он изогнулся, пытаясь достать клинок, но тоже не смог. Тогда он, уже теряя сознание, с трудом набрал в легкие немного воздуха, смачно плюнул кровавую слюну в лицо своего душителя. Степа вытерся предплечьем правой руки, на мгновение ослабил давление на Серегу. Быков изловчился, согнул правую ногу. Дотянулся кончиками пальцев до ножа…
Клинок вошел в плоть бывшего борца неожиданно легко. Степа взревел, но хватку на шее Сереги не ослабил. Быков, чувствуя, что слабеет с каждой секундой, ударил еще… Степа опять заревел, но видно было, что этот удар тоже не доставил ему серьезных неприятностей. Тогда Быков, понимая, что у него остался шанс на один-единственный, последний удар, догадался, что пока он попадал Степе в его большой, покрытый толстым сальником живот, котором нет жизненно важных органов и крупных кровеносных сосудов.
Теряя сознание, он согнул руку и, что есть силы, ткнул Степу ножом в левую сторону груди, напротив того места, где у обычного человека находиться сердце. Владимир вырвал нож из руки Быкова, полоснул его по груди… Потом он как-то странно хрюкнул, вздрогнул, стал заваливаться на бок.
Серега с большим трудом сдвинул с себя тяжелое тело. Степа был еще жив. Он что-то пытался сказать, с ненавистью смотрел на своего противника. Быков подошел к автомату, поднял его. Бывший борец увидел, как темный кружок в центре глушителя поднимается в сторону его лица…
Наступила темнота.
Глава 12
Ревизия раны
…Невыносимо болела грудь. Она быстро окрасилась алой бахромой, тоненькие струйки крови медленно стекали по груди и застревали где-то под одеждой. 'Наверняка этот бугай еще и повредил в горле что-то!' – Подумал Серега, растирая шею и подбирая автомат Аркадия. Он отщелкнул рожок с патронами – двойной, перемотанный грязным лейкопластырем, быстро глянул в него. Быков качнул обоймами в руке, пытаясь определить на вес, как много патронов осталось в них. Решил, что вполне хватит для продолжения 'войны' на Волчьем острове. – 'Пока 'братва' не высадилась на острове, преимущество – на моей стороне' – Думал Серега. – 'Но как только Степина подмога окажется на берегу и рассредоточиться, то мое дело – швах. Одно хорошо – семью я уже защитил. Теперь неплохо было бы выбраться с этого уголка природы хотя бы живым, коль не получилось – живым и здоровым'.
Он прилег на бугорок, с которого хорошо были видны обе лодки, но особенно – та, в которой сидело много людей. Скорость у катеров была примерно одинакова. Серая моторка, по расчетам Быкова, должна была доплыть до острова примерно через минуту, белая – через две, две с половиной.
'Сначала 'сниму' тех, которых меньше!' – Решил Серега, для устойчивости продавливая неглубокую ямку в мягком грунте локтем левой руки. Он лег, преодолел мгновенную вспышку боли, навалился грудью на песчаный холм, расставил для устойчивости ноги. Прижал пятки к