поверю Вам и Вашему честному слову. Но если Вы меня обманете, я никогда, никому в жизни больше не поверю!'.
Мы договорились, что сейчас я его отпускаю под честное слово, и что он сам придет ко мне в кабинет участкового пятого мая, где мы продолжим разговор…
– Обманул?
– Нет… Мужик оказался человеком слова. Пришел, как и договаривались, пятого. Мы поговорили о причинах, по которым он удостоился сомнительной чести 'истязателя' и я… отпустил его, не стал арестовывать.
Потом, когда я увольнялся с этого места и передавал дела новому участковому, я его отдельно предупредил, что если придет еще одна ориентировка на такого-то человека, чтобы он его не трогал.
– Вот видишь, работа следователя и участкового тебе нравилась. Приносила, в том числе и моральное удовлетворение. Нет желание возобновить службу в органах именно в этом качестве?
– Сложный вопрос… Не исключено, что так оно и будет.
Бывший тренер в душе гордился таким поступком старого друга. Вместе с тем он понимал, конечно, что не все участковые в столице Сибири достойны с гордостью говорить, что 'участковый' – от слова 'участие'. Да и участие – оно ведь тоже бывает разным.
Несколько месяцев назад 'Комсомолка' рассказала об одном участковом в Новосибирске, которому очень уж понравился дом своего соседа – пенсионера Владимира Прохорова. Дом у пенсионера был старый, но добротный. Поговаривали, что его построили еще немецкие военнопленные, после Великой Отечественной. Так и стоял бы этот дом неизвестным на бывшей окраине Новосибирска, на улице Воскова, пока не стал 'героем' публикаций в газетах и в электронных СМИ.
История пенсионера Прохорова не сильно отличалась бы от других похожих историй сотен других новосибирских пенсионеров, потерявших свое жилье из-за чрезмерной любви к 'горькой', если бы не одно обстоятельство: пенсионер остался жив. Остался жив, надо признать, по чистой случайности.
Жил пенсионер Прохоров в своем доме один. Не всегда так жил – только в последние годы. Когда-то в 'немецком' доме жила вся дружная и большая семья Прохоровых. Но шли годы, братья выросли, повзрослели, обзавелись собственными семьями, разъехались по разным домам и квартирам – но тоже в Новосибирске.
Владимир Михайлович, оставшись без братьев, стал налегать на сорокоградусную. Ушла жена, уехала племянница. Теперь он остался совсем один… И потихоньку 'катился по наклонной'.
Никто из соседей даже не обратил внимание, что к 'Михалычу' все чаще стал заглядывать местный участковый – некто Валерий Свидин. Ведь жили они друг с другом почти рядом – через дорогу.
В череде беспрерывных пьянок пенсионер Прохоров даже не заметил, что у него куда-то запропастился паспорт. Прошло еще несколько месяцев, и вслед за паспортом, в ноябре две тысячи пятого, исчез и хозяин дома.
И быть бы у добротного дома, построенного по 'немецкой технологии' новому хозяину, но случилась в действиях участкового одна небольшая промашка. Дело в том, что в семье Прохоровых запоями страдали не все. Хоть и говорится, что яблоко от дуба недалеко падает, но у сильно пьющего Владимира Прохорова оказался непьющий брат Евгений. Он-то и начал поиски, когда заметил отсутствие брата. Причем обратился в первую очередь, именно к тому самому участковому Свидину, который похитил пенсионера, справедливо полагая, что слово 'участковый' происходит от слова 'участие'. Тем более, что Валерий Свидин носил звание 'лучший по профессии' в Октябрьском РУВД Новосибирска, считался уважаемым в поселке человеком.
А между тем дела пенсионера Прохорова шли все хуже и хуже.
Обманом заманив 'Михалыча' в дом друга Свидина, его там избили, отобрали одежду и выкинули на улицу.
Спасли пенсионера Прохорова узбеки – гастрабайтеры. Через них он как-то смог передать брату одну-единственную записку, в которой написал: 'Иди с ним. Я тут недалеко'. И для верности трижды повторил свое имя: 'Володя'.
Участковый и его подручный, похоже, все же что-то заподозрили, потому что больше записок 'на волю' пенсионеру Прохорову передать не удалось. Тогда он решился оставить о себе хотя бы посмертную весточку. Он написал записку и положил ее в носок, надеясь, что найдут хотя бы ее, когда его тело попадет в морг.
Но брат все же спас брата.
Когда он прочитал записку Владимира, он все понял. Позвонил в УБОП, объяснил ситуацию. Первое, о чем попросили Евгения 'убоповцы' – ни в коем случае не сообщать ничего в милицию. Иначе…
Непьющему Прохорову позвонили через два дня. 'Забирай своего брата! Нашли мы его!' – От этих слов Евгений едва не пустился в пляс.
'Предприимчивого' участкового задержали по обвинению в похищении человека и в вымогательстве, но сложно было сказать, каким в итоге окажется наказание для 'лучшего по профессии'.
– А ты после отказа в ГУИНе обращался в какие-нибудь куда-нибудь еще, например, коммерческие структуры?
– Да, обращался. В одном месте серьезно заинтересовались. Прошел собеседование, тестирование на должность заместителя начальника службы безопасности крупной сети предприятий быстрого питания. Предварительно сказали, что могу подойти. Теперь жду новые собеседования – в головном предприятии.
– Не буду спрашивать, что это за фирма – чтобы не сглазить. Как что-то проясниться, позвонишь? Договорились?
– Договорились! Позвоню!
Быков с сожалением глянул на часы: ему давно уже было 'пора'. Опаздывать за женой в больницу можно было, но ненадолго – Марина долго ждать не любила. Чего доброго, обидевшись на мужа, могла уехать в Новосибирск на такси. У Сереги же к таксистам после прошлогодних 'приключений' на Волчьем острове сложилось свое, особое отношение…
Быков подъехал к районной поликлинике, припарковал 'Ниссан' через дорогу, напротив. Марина увидела машину через окно второго этажа, помахала ему рукой в знак того, что ждать осталось недолго и она скоро выйдет. Быков высунул руку в окно, махнул в ответ, откинулся в водительском кресле назад, закрыл глаза.
'Масла в огонь', то есть его перманентной ненависти ко всем таксистам вообще, и к тем, которые работают в районе железнодорожного вокзала – в частности, 'подлила' странная и страшная история, о которой он узнал прошедшей зимой из новосибирских СМИ. Быков сразу тогда зрительно 'выхватил' ее из большой колонки новостей, опубликованных в тот день на любимом им сайте news.ngs.ru. Начало рассказа о преступлении до деталей совпадало с историей, приключившейся с ним прошлым летом: уставший или подвыпивший пассажир средних лет, как правило, иногородний; такси, клофелин, тело на берегу Оби… Едва начав читать заметку, Серега сильно заволновался – уже не его ли старый 'знакомец' – таксист орудует вновь, случайно, чудом спасшись во время пожара, устроенного неизвестными бомжами на даче Степы, погибшего в схватке на Волчьем острове?
Но дальнейшая информация показала, что это не так.
Больше всего Серегу огорчил тот факт, что организатором, лидером и духовным вдохновителем банды 'клофелинщиков' оказался такой же, как и он, бывший преподаватель
