6
Сила Энинву была слишком велика.
Несмотря на то, что Доро ею восхищался, поначалу он собирался ее убить. Не в его привычке было оставлять в живых людей, которыми он не мог управлять безраздельно. Но если бы он убил ее и забрал ее тело, он смог бы произвести всего лишь одного или двух детей до того момента, когда ему понадобилась бы новая оболочка. Ее индивидуальная способность к долгожительству не помогла бы ему столь долго сохранять живым ее тело. Он не мог использовать особые качества своих жертв при перемещении в их тела. Он наследовал лишь оболочку, при этом полностью уничтожал жизнь. В этом заключалась вся правда. Если бы он убил Лейла, он не смог бы унаследовать его способности к передаче мыслей. Он смог бы лишь передать эту способность детям, рожденным от семени Лейла. И если бы он убил Энинву, он не смог бы наследовать ее способность к перемене облика, ее способность к долгой жизни или способность к лечению. Он имел бы лишь одну, свою собственную способность, размещенную внутри ее маленького прожившего сотни лет тела — заключавшуюся в чувстве голода, которое ни Энинву, ни Исаак никогда не смогли бы понять. Он будет голоден, и он должен будет есть. Есть новую жизнь. Новое тело. Энинву сможет удовлетворить его не дольше, чем любое другое тело.
Поэтому Энинву должна жить и приносить свой ценный приплод. Но она была слишком сильна. Увидев ее в образе дельфина, а еще раньше — леопарда, Доро почти с ужасом открыл для себя, что его разум при этом не улавливает ее присутствия. Даже когда она была у него перед глазами, его чутье охотника сообщало сознанию, что ее здесь нет. Это было похоже на то, как если бы она умерла, а он столкнулся с самым настоящим животным — с существом, которое находилось за пределами его власти. И поскольку он не мог добраться до нее, пока она была в облике дикого зверя, то не мог и убить ее, чтобы забрать ее тело. Сейчас он пожалел, что у него нет способности воспринимать диких животных на уровне сознания. Однажды он случайно обнаружил ее у некоторых людей, когда занимался совершенствованием их наследственности. Такие люди могли проникать в подсознательную жизнь животных, прослеживать деятельность их мозга, пусть даже только на уровне эмоций. Эти люди страдали всякий раз, когда кто-нибудь скручивал голову цыпленку, кастрировал коня или резал свинью. Они были нежизнеспособны, и жизнь их была коротка. Временами Доро убивал их, не дожидаясь, пока они совершат самоубийство и уничтожат свое тело без всякой пользы. Сейчас ему нужно было использовать кого-нибудь из них, кто еще остался в живых. Без таких людей его власть над Энинву была ограничена, и это ограничение было весьма опасным.
Если Энинву сумеет догадаться об этом, она сможет убежать от него, когда захочет. Она сможет сделать это, если он потребует от нее больше, чем она согласна дать. Или она может уйти, как только узнает, что он намеревается заполучить не только ее саму, но и ее детей, оставшихся в Африке. Она надеялась, что за свою покорность она может купить их свободу, и верила, что ради нее он сможет отказаться от этих людей, потенциально столь ценных. Если она догадается о его настоящих намерениях, она и вправду убежит, и тогда он ее потеряет. Раньше ему никогда не приходилось терять кого-нибудь именно таким образом. Он терял людей из-за эпидемий, несчастных случаев, войн — или по другим причинам, которые так или иначе от него не зависели. Иногда у него крали людей, или убивали, как это произошло в африканской саванне. Это были тяжелые потери. Поэтому он старался собрать всех своих людей в небольшой по размерам общине на территории Америки. Но еще ни разу ни один человек не смог убежать от него. Те, кто все же пытался, всякий раз бывали пойманы, и чаще всего их убивали. Его люди хорошо знали, что значит убежать от Доро.
Но Энинву, дочь дикого африканского племени, этого не знала. К сожалению.
Он должен был научить ее этому как можно скорее, и тут же начать ее использовать. Он хотел получить от нее как можно больше детей до того момента, когда он будет вынужден ее убить. Любое дикое семя должно быть в конце концов уничтожено. Такой человек никогда не сможет соответствовать тем, кто родился среди принадлежащих ему людей. Но он добьется того, что Энинву научится бояться его и покоряться его желаниям, как никто другой из дикого племени. Он будет использовать ее для скрещивания и для лечения. Он будет использовать ее детей, настоящих и будущих, для того чтобы создать новый тип долгожителей. Опасная способность к перевоплощениям, пожалуй, должна быть уничтожена у ее потомства, если она вообще проявится в будущем. То обстоятельство, что она не проявилась до сих пор, свидетельствовало, что он так или иначе сможет с этим справиться. Но с другой стороны, скорее всего, ни одна из ее особых способностей не проявится в ее детях. Они не унаследуют ничего, кроме потенциальных возможностей: хорошее семя, способное произвести особые качества через несколько поколений близкородственных браков. Возможно, он потеряет их всех. Возможно, окажется, что Энинву не может быть полностью воспроизведена, или что не удастся получить долгую жизнь без способности к перевоплощениям. Возможно. Но любое открытие, положительное или отрицательное, может ожидать его только поколение спустя.
Тем временем Энинву никогда не должна узнать о тех ограничениях, какие имеет его реальная власть над ней. Она никогда не должна узнать о том, что может сбежать, жить независимо от него в облике животного. Это значит, что он не должен слишком жестко ограничивать ее перевоплощения, как он ограничивал своих детей в использовании их способностей. Ей не следует запрещать демонстрировать себя в присутствии обычных людей, или калечить его людей при самозащите. И это все. Она должна бояться его, подчиняться ему, считать его почти всемогущим, но она не должна заметить ничего в его отношении к ней, что может спровоцировать ее любопытство. Ничто не должно пробудить ее внимание.
Поскольку путешествие приближалось к концу, он позволил Энинву и Исааку затеять невероятную, почти дикую игру, в которой они использовали свои способности без каких-либо ограничений и вели себя подобно детям-колдунам — кем, собственно говоря, они и являлись в действительности. Они входили в воду несколько раз, когда дул достаточно сильный ветер и не было необходимости в том, чтобы Исаак тянул корабль вперед. Ему не приходилось бороться со штормом, управление кораблем не отнимало у него слишком много сил, и он мог тратить их на то, чтобы прыгать в воде рядом с Энинву, преображенной в дельфина. Энинву взмывала в воздух, словно птица, и Исаак следовал за ней, проделывая акробатические трюки, которые Доро никогда не позволил бы ему на земле. Здесь не было никого, кто мог бы подстрелить его в небе. Здесь не было толпы, которая могла бы заманить его вниз, чтобы сжечь как колдуна. Он так много ограничивал себя на земле, что сейчас Доро решил ему ни в чем не препятствовать.
Доро очень беспокоился за Энинву, когда она в одиночку предпринимала рискованные путешествия под водой, где могла стать добычей акул или других морских хищников. Но когда на нее и в самом деле напала акула, это случилось у самой поверхности. Она получила всего лишь одну рану, которую тут же залечила, а затем таранящим ударом вонзила свой твердый клюв в жабры хищника. При этом она проглотила кусочек акульего мяса, и как только это произошло, она моментально трансформировалась, приняв облик хищной акулы. Первая акула была парализована, возможно, мертва. Трансформация произошла очень быстро, так что Энинву ощутила приступ дикого голода. С огромной силой и быстротой она разорвала акулу на куски и проглотила их. Когда она вновь стала женщиной, Доро не смог найти следа от полученной ею раны. Сама же Энинву выглядела при этом сонным и измученным существом, как после убийства Лейла. Но на этот раз ее тяга к еде была моментально удовлетворена. Очевидно, это имело большое значение.
