надеялась, что ему вообще не удастся ее остановить, поскольку она не имела человеческого облика. Она издала ужасное хриплое рычанье, но это скорее от страха перед возможной ошибкой.
На мгновение ее ноги освободились. Возможно, она его напугала, и он потерял над ней контроль. В конце концов, это не имеет значения. Она прыгнула, выпустив когти, словно на охоте за бегущим оленем.
Джозеф вскрикнул и быстро поднял руки вверх, пытаясь защитить свое горло. В тот же самый момент ему вновь удалось подчинить ее лапы своим мысленным приказам. В своем безрассудстве он был нечеловечески быстр. Энинву поняла это, потому что и сама всегда отличалась отменной реакцией.
Она вновь испытала страх, когда он парализовал ее ноги, и едва не опрокинулась на пол. Однако в своих попытках добраться до его горла она все-таки схватила его зубами, прокусила одну руку.
Почувствовав, что вновь стоит на ногах, она неожиданно ощутила, что не может дышать. Ее горло блокировано и не пропускало воздух.
Мгновенно она проделала отверстие чуть ниже того места, где спазмы сжали ее горло, и вновь вздохнула. И на этот раз вонзила свои зубы в его глотку.
Действуя в крайнем отчаянии и спешке, он сунул свои пальцы в только что проделанное дыхательное отверстие.
В другое время и с другой добычей она, возможно, и свалилась бы в неожиданной агонии удушья. Но сейчас перед ее глазами было лишь тело мертвого сына, и ее дочь, которую едва не постигла та же участь. Что если он перекрыл им горло точно так же, как только что пытался проделать с ней? Наверное, она никогда этого не узнает. А он может ускользнуть от нее.
И она рванула зубами его глотку.
Он уже умер, когда она дала выход собственной боли. Он был мертв, и слышны были только тихие булькающие звуки вытекающей крови. Она лежала поверх него, приходя в себя и восстанавливая силы. Она испытывала голод. Всемогущий Боже, какой голод она испытывала! Запах крови дошел до ее ноздрей, как только она восстановила нормальное дыхание, этот запах и лежавшее под ней тело изводили ее.
Тогда она быстро вскочила и помчалась вниз по узким, а затем и по широким ступеням. Здесь она замешкалась. Она хотела поесть до того, как преобразится вновь, и едва держалась на ногах от голода. Она боялась, что сойдет с ума, если сейчас изменит внешность, чтобы попросить еду.
В этот момент в дом вошла Луиза и остановилась, увидев ее. Старая женщина не боялась.
— Он мертв? — спросила старуха.
Энинву чуть склонила свою кошачью голову, полагая, что это движение может расцениваться как кивок.
— Удачное избавление, — сказала Луиза. — Ты хочешь есть?
Последовало два еще более быстрых кивка головой.
— Иди в столовую. Сейчас я принесу еду.
Она прошла через дом и направилась прямо на кухню. Луиза была верной, надежной и понимающей подругой. Она занималась шитьем, чтобы оправдать собственное содержание, но по сути она делала нечто гораздо большее. Энинву следовало бы держать ее в доме, даже если бы она вообще ничем не занималась. Но она была уже слишком стара, ей перевалило за семьдесят. Скоро обычная бренность мира, от которой Энинву так и не нашла подходящего лекарства, заберет ее жизнь, и она лишится еще одного друга. Все люди — лишь временные существа, слишком временные.
Ослушавшись приказаний, Айе и Элен вошли через парадную дверь и увидели Энинву, все еще перепачканную кровью Джозефа. Если бы не присутствие ребенка, Энинву не смогла бы удержаться, чтобы не выразить свое неудовольствие по отношению к Айе. Ей никогда не нравилось, когда ее собственные дети видели ее в такие моменты. И она быстрыми прыжками направилась через холл в столовую.
Айе застыла на месте, но разрешила Элен отправиться следом за Энинву. Та, борясь с голодом, запахом крови и собственным раздражением, не заметила ребенка до тех пор, пока они вместе не оказались в столовой. Обессилев, Энинву легла на ковер перед холодным камином. Без тени страха ребенок подошел к ней и уселся рядом на ковре.
Энинву взглянула вверх, осознавая, что ее лицо испачкано кровью. Она пожалела, что не почистилась, когда спускалась вниз. Ей следовало почистить себя и оставить свою дочь с кем-нибудь более надежным.
Элен погладила ее, водя пальцами по пятнистой шкуре, а затем приласкала, словно это была большая домашняя кошка. Как и все дети, родившиеся на плантации, она много раз видела, как Энинву меняет облик. Теперь она точно так же приняла ее в виде леопарда, как в свое время в виде черной собаки и белого мужчины по имени Веррик. Облик Веррика Энинву принимала, чтобы спасаться от неожиданного появления соседей. Так или иначе, под ласковыми руками ребенка Энинву расслабилась. И через некоторое время начала мурлыкать.
—
— Эйджи, — повторила она. — Будь такой же и с Доро. Тогда он не осмелится причинять нам вред, если ты будешь вот такой.
13
Доро вернулся через месяц после похорон. Ужасающий труп Джозефа Толера был похоронен на невозделанном клочке земли, который когда-то был кладбищем для рабов, а Стивен Ифейнва Мгбада был похоронен на участке неподалеку от усадьбы, предназначавшемся для хозяина и его семьи. Джозефу должно было быть очень одиноко, потому что там не хоронили никого с тех самых пор, как Энинву купила эту плантацию.
Доро появился на плантации, уже зная благодаря своему особому чутью, что оба — и Джозеф, и Стивен — мертвы. Он привел с собой двух переселенцев, двух мальчиков возрастом не старше Элен. По-простому, без предупреждения, он появился в усадьбе и по- хозяйски сразу прошел в дом через переднюю дверь, будто весь этот дом принадлежал ему.
Энинву, не подозревавшая о его приезде, сидела в библиотеке и составляла список товаров для закупки. На плантации было развито собственное кустарное производство, но несмотря на это купить было нужно множество вещей. Покупались мыло, обычная одежда, свечи, а также некоторые виды готовых лекарств — которым можно было доверять, но которые применялись не всегда по назначению, определенному их производителями. И конечно, требовались новые орудия труда. Умерло два мула, а три оставшихся были очень старыми и требовали скорой замены. Еще была нужна обувь и шляпы для тех, кто работал в поле… Было бы гораздо выгоднее нанимать людей только на период большой жатвы, ведь все остальное время им приходилось делать вещи, которые проще и дешевле купить где- нибудь на стороне. Это было очень важно, поскольку здесь не было рабов, и людям приходилось платить за их работу, обеспечивать приличным жильем и хорошей едой. Такое
