звонок и заработать в десять раз больше тебя, — но никогда так и не сможешь решить, лучше тебе от таких мыслей или хуже.
Ты отворачиваешься от окна и последним, быстрым взглядом осматриваешь помещение.
Все именно так, как и должно быть: голубой пол, светло-голубой ковер, директорское кресло для тебя, обитые кожей стулья с прямыми спинками — для посетителей, настольная лампа, телефон, разноцветные графики на одной стене, соответствующий им по цвету Мондриан[4] — на противоположной. Ты подходишь, чтобы убедиться, что твое пальто надежно висит на плечиках — не хотелось бы, чтобы оно неожиданно упало во время важной встречи.
Однако ладно. Все хорошо. Утро понедельника. Утро в стиле «Мажестик» — и ты готов. Совершенно готов.
Кэтрин может прийти в любой момент. Ты готов к встрече с ней. Готов и ожидаешь ее.
Она принесет почту, на которую нужно ответить, и ежедневник, разделяющий остаток дня на тридцатиминутные интервалы. Предстоит много дел. Достаточно много, чтобы ты был занят весь день.
Зазвонил телефон.
— Звонок от мистера Лоустофта, мистер Магеллан, на второй линии.
Лоустофт — а ведь всего девять тридцать!
— Спасибо, Кэтрин. — Ты нажал кнопку второй линии.
Карандаш и бумага наготове. Ты почти смеялся в голос, но тебе удалось сдержаться.
— Доброе утро, Дэн, — приветствовал ты его.
— Доброе утро, Моррис.
Ты начертил на странице линию: слова сверху, иллюстрации — снизу, как обычно.
— Хорошо провел уик-энд? — спросил ты, отлично зная, что он сразу же захочет перейти к теме бисквитов.
— Да, спасибо, Моррис. А ты?
Ты улыбнулся сам себе, празднуя эту маленькую победу, посвященную реальному миру. Короткая вертикальная линия появилась в центре иллюстративной части. Стена дома? Ствол дерева?
— Очень приятно, но спокойно, ты понимаешь. Нужно было отлежаться после «Лучшего британского», — ответил ты со смешком.
Ты был уже готов поделиться некоторыми сплетнями с вечеринки, когда…
— Извини, что начинаю гнать волну так рано, — прервал Лоустофт. Еще одна вертикальная линия, затем несколько горизонтальных, естественно — волнистых. — Но я думаю, что нам необходимо сегодня встретиться, желательно до конференции по упаковке.
— Что-нибудь случилось? — спросил ты, переключаясь на беспокойный тон.
К двум вертикалям ты прибавил горизонтальную основу, соединив их и продлив немного с каждой стороны. Ящик с бисквитами, который грузят в кузов фургона, как намек на соприкосновение с социальным реализмом вида из окна? Или шляпа-цилиндр без верха?
— Примерно так, Моррис. Передо мной короткий доклад Боуэна.
— Да? — заинтересованный тон.
— По его словам, департамент Бейтмена сделал все неправильно, по крайней мере с оранжевым цветом. Кроме того, он говорит, что шрифт «просто тошнотворный», что бы он ни имел в виду.
Лоустофт сделал паузу — для тебя, для твоего одобрительного полусмешка. Исполненный сознания долга, ты заполнил паузу, затем провел еще пару диагоналей, начав их от горизонтали.
Теперь дело стало проясняться: корабль, может быть, небольшая яхта. Лоустофт продолжал:
— А это совершенно недопустимо. «Совершенно недопустимо» — подчеркнуто. Вполне справедливо — и ты соединяешь две диагонали — корпус судна. Подчеркнуто дважды.
— Ты слушаешь, Моррис?
Впрочем, не дважды, нет, а то получится катамаран. Вместо этого ты добавляешь пару галочек, вернее, чаек, прежде чем приняться за паруса.
— Да, — твердо отвечаешь ты. Тон — рассудительный. — Похоже, у нас большая проблема.
— Верно, Моррис. Большая проблема.
Он снова сделал паузу. Еще один смешок, и ты добавил по маленькому флагу на каждую мачту. Вышло недурно: двухмачтовая шхуна, океанская. Ты пририсовал солнце и тень от корабля, артистически колеблющуюся на волнах.
На улице взревел двигатель грузовика.
— Поэтому нам лучше поговорить и уладить вопрос, — настаивал Лоустофт.
— Согласен, — убедительно ответил ты, вырисовывая в левом верхнем углу контур острова, а может быть, небольшого кита.
— Ленч?
Ты остановился на ките и превратил зачаток пальмы в фонтан на спине животного.
— Отлично, — был твой ответ. — Во сколько?
— Половина первого устроит?
— Конечно. Я проверю у Кэтрин и, если что, перезвоню. Хотя, насколько я помню, все в порядке.
Теперь тебе захотелось пристроить где-то на картинке самого себя — на борту, если возможно. Но паруса оказались слишком велики. Проблема.
— Тогда договорились, Моррис. До свидания.
— Пока.
Ты положил трубку.
Поплавать, что ли? А кит? Киты вроде едят планктон, ты так считаешь, однако не совсем в этом уверен. Лучше перестраховаться, поэтому ты пририсовал себя поближе в борту судна. Ты снова поднял телефонную трубку и переложил ее так, чтобы шнур не путался на столе.
— Упаковка, — подумал ты вслух.
Вдруг тебе вспомнились некогда сказанные слова Тернера, бывшего руководителя отдела продаж: «Мы продаем бисквиты и никогда не должны упускать из виду этот факт. Бисквиты», — повторял он. Все на собрании закивали. И ты тоже кивал; по правде говоря, тебя тронули его простые слова.
Достаточно ли ты близко от шхуны? Тебе захотелось стереть свою маленькую фигурку и нарисовать ее снова, еще ближе к борту. Пожалуй, если бы кит был другим, меньше по размеру, да еще и вегетарианцем, тогда ты… Стук в дверь — вошла Кэтрин.
— Доброе утро, мистер Магеллан.
— Доброе утро, Кэтрин.
Вы улыбнулись друг другу, затем она села рядом с твоим столом. Светло-голубое летнее платье; серебряный браслет и цепочка; легчайшие тени на веках.
— Хороший уик-энд? — спросил ты ее.
— Так себе, — пожала она плечами. — Знаете, как бывает… — Она положила почту и ежедневник рядом с твоей лодкой и продолжила: — Только я чувствую себя такой усталой
