«принципиальной анонимности» древнерусских летописей и кончая вынужденной анонимностью многих произведений «золотого» XIX века. Произведения такого масштаба, как «Тихий Дон», не должны пополнять фонд безымянных памятников мировой художественной культуры. Анонимный шедевр в наше время — это нонсенс. Ошибка же атрибуции гениального произведения — это безнравственность в любое время.
Вновь заговорили об авторстве Шолохова в 80-х годах: достаточно назвать подборку статей в «Вопросах литературы» (№ 8. — 1989) и перевод небольшой книги группы скандинавских соавторов «Кто написал „Тихий Дон“?» (М., 1989). Но, как справедливо отмечено в редакционном предисловии к упомянутой подборке статей, только в настоящее время у нас стало возможным публично обсуждать наши внутренние литературоведческие проблемы. Автор этой брошюры также хотел бы принять участие в этом обсуждении, и в основном потому, что предлагаемый здесь подход не имеет ничего общего с традиционными направлениями атрибуции. Одним из следствий практического использования этого подхода, как отмечалось, является неидентификационное (без цели отождествления аутентичного и спорного текстов) описание авторского «Я». Причем авторское «Я» представлено на двух уровнях: а) языковом — в формах коммуникации (передачи) авторского замысла; б) психологическом — в индивидуально-психологических особенностях личности автора, выраженных в языке текста. Иными словами, представляется возможность говорить об авторе только на основании одною источника — его текста.
На языковом уровне анализа прежде всего необходимо определить, как сам автор относится к идеям, которые содержатся в его тексте, или иначе — определить стратегию речевого поведения. Тут возможны два варианта. Во-первых, автор утверждает чужое «Я» не как объект, а как другой субъект. Иными словами, авторское «Я» и «Я» героев (персонажей) сообщения не сливаются.
Второй же вариант заключается в подчинении всех идей авторскому «Я». В сознании автора идеи произведения образуют единство монологически воспринятого и понятого мира, а не множественность равноправных и независимых идей. Несколько упрощая, можно сказать, что авторское сознание присваивает чужие идеи, делает их своим достоянием, как бы полностью неся ответственность за них перед аудиторией других сознаний (например, перед аудиторией читателей, зрителей).
В тактике речевого поведения будем различать способы передачи замысла сообщения, а именно: монолог, диалог (в двух формах: интра- и интердиалог) и полифонию.
Монолог — это однонаправленное движение идеи из одной пространственно-временной точки «мира сообщения». И безразлично, к кому обращен монолог: к персонажам ли сообщения, или же к читателю, слушателю, зрителю.
Диалог — форма беседы или спора, где различные точки зрения могут поочередно господствовать и отражать разнообразные оттенки противоположных позиций. Мы будем рассматривать две разновидности диалога: интердиалог — когда принадлежащие персонажам или автору точки зрения выражают и позиции собеседника, находящегося вне рамок языковой реальности (например? слушателя, читателя), и интрадиалог — когда различные точки зрения принадлежат только персонажам мира, созданного сообщением.
Неслияние «Я» автора и «Я» героя требует полифонического (многоканального и разнонаправленного) способа передачи замысла. И это вполне объяснимо: существование независимых идей требует и независимых и различных способов их переноса.
Кроме отношения автора к сообщаемым идеям (стратегия) и способов их коммуникации (тактика), необходимо учитывать также временную развертку порождаемых идей. Мы будем различать две формы хронологической связи идей сообщения.
Синхрония — когда события, в которых выражен замысел, существуют и соответственно сообщаются одновременно.
Диахрония — когда события образуют последовательный ряд, раскрывающий замысел.
Перейдем к описанию результатов исследования «Шолохов и „Тихий Дон“». В данной работе мы воспользовались первичной выборкой Г. Хьетсо, приведенной в упомянутой книге скандинавских авторов. Выборки скандинавских исследователей определялись по принципу «случайных чисел»: ими было отобрано по 10 образцов из шести произведений (2 — Крюкова, 2 — из «Донских рассказов», 2 — из «Тихого Дона»), причем каждый образец включал по 500 слов, что в общей сложности составило 30 000 слов, но все абзацы, содержащие прямую речь, мысли героев и вопросы, исключались. Иными словами, исследование было сосредоточено исключительно на речи автора. Последнее условие бесспорно правильное, но — и здесь мы касаемся основного недостатка лингво-статистического подхода — трудно себе представить десять отрывков по 500 слов, где была бы только авторская речь. А это означает разрывность в содержании отрывков, смысловую эпизодичность. Мы воспользовались этой выборкой в силу двух обстоятельств: а) исследование, проведенное двумя разными методами на одной выборке, конечно, предполагает полный ответ на поставленный исследователями вопрос; б) этому способствовал практически тождественный список распределения частей речи у Хьетсо и в нашем исследовании.
Вот заключение статистической обработки Хьетсо: «…„Т/ихий/ Д/он/“ в значительной степени приближается к Ш/олохову/, но очень далеко отстоит от К/рюкова/».
Вывод Хьетсо ясен. Мы берем его выборку (шесть текстов по 5 тыс. словоформ) и с помощью нами рассчитанных математических моделей определяем показатели стратегии, тактики и временной развертки. Затем проводим стандартный статистический анализ различий. Выводы следующие: 1) утверждение о том, что автор «Тихого Дона» Шолохов, но не Крюков, имеет вероятность 0,75; 2) утверждение о том, что автор «Тихого Дона» Крюков, но не Шолохов, имеет вероятность 0,12; 3) наконец, утверждение о том, что авторами «Тихого Дона» являются и Шолохов и Крюков, имеет вероятность 0,12.
Как видим, на более глубоком уровне, нежели уровень грамматической частотной структуры текста, но все же оставаясь на уровне языковых реалий, мы пришли к тем же выводам, что и скандинавские коллеги, которые, подводя итог всему исследованию, отметили: «Как бы то ни было, гипотеза, отстаиваемая Д, не выдерживает пристального анализа».
Естественно, что следующим был вопрос: что нам покажет исследование на уровне индивидуально-психологических особенностей личности автора текста?
Результат компьютерного анализа приведен в сравнительной таблице, где соотнесены психологические характеристики авторов исследованных текстов. Характеристики представлены своими наименованиями, мы их не разворачивали в подробные описания (частично это будет сделано ниже), что заняло бы много места.
Что можно сказать относительно этого результата? По-видимому, то, что строгий вывод здесь делать преждевременно. Если раньше — на уровне речевого поведения — вероятности «за» и «против» Шолохова (0,75 и 0,12 соответственно) статистически различались, что позволяло однозначно отдать авторство Шолохову, то здесь просматриваются весьма серьезные качественные различия, позволяющие говорить о разных психологических типах. И все же один вывод и здесь звучит вполне убедительно: авторство Крюкова практически должно быть исключено. Что же касается «размытости» психологических границ между М. Шолоховым — автором «Донские рассказов» и М. Шолоховым — автором «Тихого Дона», то здесь ограничимся гипотезой. Но вначале учтем следующие обстоятельства. Первое: разница во времени написания «Донских рассказов» и «Тихого Дона» весьма невелика, всего
