скрываются, и возникает ложная версия, которая находится в конфликте с действительной версией. Это повышает эмоциональное напряжение, что выражается в следах так называемого остаточного аффекта. Этот остаточный аффект и диагностируется с помощью используемых методов[7]. Конечно, следы аффекта могут возникать и не только в связи с участием в преступлении, а из-за индивидуально- психологических особенностей автора версии. Но, как показало исследование, среди авторов анализируемых текстов нет таких, которые бы могли быть отнесены к личностям, склонным к тем или иным психическим аномалиям, ситуативным срывам.
Результат показал, что все без исключения авторы используют придуманные версии, но излагают их по-своему. Это может быть объяснено только тем, что со времени кражи до момента изложения авторами своих версий прошло достаточно много времени для. того, чтобы все члены коллектива сформировали о них собственное представление (причем в условиях частого общения между собой). Иначе говоря, это описание практически одной коллективной версии, но разными людьми, то есть это «изложение», но не «сочинение».
Но если версию все передают одинаково, то верят в нее авторы по-разному. Малоприемлемой эта версия оказывается только для некоторых авторов. О трудности удерживания идеи версии для этих авторов говорит такая особенность речевого поведения, как выстраивание событий в строго последовательный рад (диахрония). Только диахрония (во всяком случае, это наиболее простой способ) позволяет четко контролировать событийность сообщения (версии), то есть его правильность с точки зрения автора.
Еще одна черта речевого поведения, характерная для обозначенных авторов, подтверждающая некоторую «отчужденность» содержания излагаемых версий от внутреннего сознания этих авторов: для них в большей степени, чем для остальных, характерен внутренний диалог, то есть как бы постоянное общение с внутренним собеседником, а это средство контроля за правильностью своего сообщения. При анализе индивидуально психологических особенностей личностей этих авторов обнаружились определенные подтверждения сказанному. Прежде всего это более заметная склонность у них к «застреванию» аффектов, то есть продолжительному эмоциональному переживанию стрессовых, ярко окрашенных событий. В то же время эти авторы устойчивы в настроении, а это способствует длительному «отслеживанию» событий (особенно негативных) в излагаемой версии. Наконец, они весьма коммуникабельны (общительны), склонны к установлению и поддержанию широких, хотя и неглубоких, межличностных контактов.
Вывод сводится к следующему: ответ на первый вопрос не может быть дан в категорической и однозначной форме, но косвенные свидетельства указывают на то, что некоторые лица умышленно искажают известные им факты, касающиеся произошедшего преступления.
Глава III. Атрибуция и персонификация
Автор настоящей работы глубоко убежден, что атрибуция должна основываться не только на принципе идентификации (сравнительный анализ спорного и аутентичного произведений), но и «выводить» исследователя на личность автора спорного произведения. Иными словами, атрибуция должна играть самостоятельную роль — роль научного направления — не менее существенную, чем дисциплины, традиционно «поставлявшие» методы расшифровки анонимного текста.
Академик В. В. Виноградов выделяет одиннадцать принципов атрибуции: I. Субъективные: а) субъективно-коммерческие; б) субъективно-конъюнктурные; в) субъективно-эстетические; г) субъективно-психологические; д) субъективно-идеологические. II. Объективные: а) документально-рукописные (археологические); б) исторические (биографии, введения современников и пр.); в) историко-идеологические и сопоставительно- идеологические; г) историко-стилистические (принцип избирательности индивидуально- характерных слов, выражений, конструкций); д) художественно-стилистические (закономерности и обобщения истории стилей художественной литературы); е) лингво- статистические.
До сих пор этот список вполне исчерпывал все возможные подходы к решению проблемы спорного авторства. Но как только мы поставили вопрос о выявлении существенных признаков человека-автора в созданном им тексте, становится ясным, что приведенный список не полон. В нем отсутствует принцип атрибуции, базирующийся со стороны метода — на объективных фактах, со стороны цели — на выявлении характеристик личности автора, со стороны предмета — на изучении внутренних структур текста. Понятно, что этот принцип диктует переход
От сравнения текстов к личности автора.
А. Эйнштейн как-то остроумно заметил, что Господь изощрен, но не злонамерен. В нашем случае это подтверждается следующим наблюдением.
Ученые установили (а любой человек принимает, пусть и интуитивно, но без возражений), что речь человека раскрывает характер говорящего (пишущего). Об этом говорят знаменитые афоризмы, например: «Стиль — это человек» (Ж. Бюффон). Правда, есть одно «но»: это обстоятельство доказано теоретически, но в практическом отношении оно остается до сих пор не реализованным. Весь вопрос в том: какой объем текста необходим, чтобы сделать психологический вывод об авторе-человеке? Ученые нашли отверг: минимальный объем должен составлять 5 тыс. слов. Следовательно, имея такой объем, технически несложно, используя ЭВМ, рассчитать уравнения, связывающие количественные признаки речи (например, частоту встречаемости тех или иных частей речи в предложениях) с психологическими характеристиками автора. Этот расчет проводится на основе, например, такого эксперимента: тысячу испытуемых (подобранных так, чтобы они отражали разные социальные, демографические, этнические, культурные и другие признаки базового социума) просят написать (наговорить) текст объемом не менее 5 тыс. слов. Затем каждого испытуемого исследуют с помощью количественных психологических методик, чтобы определить основные свойства личности. Всю информацию — количественные характеристики языка и количественные характеристики психологического облика автора — вводят в ЭВМ и по известным программам рассчитывают связь между этими характеристиками в виде уравнений, где независимыми входными параметрами (управляющими) служат характеристики языка, а зависимыми выходными (управляемыми) — характеристики личности автора. И все. Вопрос будет решен. Другое дело, что, во-первых, найденные связи будут весьма «изощренными» (громоздкими, труднообъяснимыми), и во-вторых, их использование возможно только, если текст содержит не менее 5 тыс. слов. Главное же — это практически непреодолимые трудности в постановке подобного эксперимента, его «чистоты». Но если мы хотим добиться того же результата применительно к текстам, объем которых на порядок ниже (500 слов), то приведенная схема эксперимента вообще не пригодна. Тогда единственный путь — обращение к субъективным оценкам, или, как принято говорить, к «экспертам».
В подобном варианте смысл исследования состоит в поиске модели, заменяющей реальную экспертную группу. А это вполне решается современными методами! психолингвистики и вычислительной техники. К настоящему времени уже создано немало подобных экспертных систем, то есть технических устройств на базе ЭВМ, решающих вопросы, которые ранее (со времен Древней Греции в Дельфах, где оракул предсказывал исход намечаемого предприятия) решались только человеком. И такая система была разработана
