болью, и я, осторожно ощупав его, обнаружил, что оно перевязано.
Что-то зашуршало у двери. Пара маленьких серо-голубых глаз настороженно смотрела на меня в щель. Маленький Гарри Карпентер.
– Привет, – окликнул я его.
Он с готовностью помахал в ответ пухлыми пальчиками.
– Меня зовут Гарри, – представился я. Он задумчиво нахмурился.
– Галли, – повторил он.
– Молодец, парень.
Он убежал. Минуту спустя он вернулся, подняв руку и держа за кончики пальцев отца. Майкл вошел в комнату и улыбнулся мне. На нем были джинсы, чистая белая футболка; на руке выше локтя белела повязка. Порез на щеке почти зажил, и вообще вид у него был отдохнувший и посвежевший.
– Добрый день, – сказал он. Я устало улыбнулся в ответ.
– Значит, вера хранит, да?
Майкл наклонился и перевернул доспехи. Внутри металлическая скорлупа оказалась подбита каким-то материалом кремового цвета. Он отогнул подкладку, демонстрируя несколько слоев пулестойкого пластика с керамическими прослойками.
– Моя вера хранит меня. А мой кевлар помогает ей в этом.
Я немного посмеялся.
– Это Черити заставила вас смастерить?
Майкл поднял маленького Гарри с пола и посадил себе на плечи.
– Она сама сделала. Сказала, что не собирается тратить столько сил и времени на изготовление доспехов, чтобы потом меня убили из пистолета.
– Так это она сделала панцирь? – не поверил я своим ушам.
Майкл кивнул:
– Все мои доспехи – ее рук дело. Она же мотоциклетный механик по профессии.
Плечо вдруг как-то сразу разболелось, и я пропустил следующую фразу мимо ушей.
– Извините. Вы что-то еще сказали?
– Я сказал, вам пора принять лекарство. Или сначала хотите поесть?
– Попробую.
Мне принесли суп. Это совсем лишило меня сил. Я принял викодин и уснул мертвым сном.
За следующие пару дней я из разговоров с Майклом и – на второй день – с Саней восстановил картину событий.
Верзила-русский выбрался из этой истории более или менее благополучно. Марконе, вытащив нас с Майклом из воды, позвонил Мёрфи и сказал, где нас искать. Собственно, звонок застал ее уже в пути, так что на место она прибыла через несколько минут.
Машинистов локомотива, как выяснилось позже, убили. Троих безъязыких мордоворотов, которых мы оглушили и сковали наручниками, полиция обнаружила уже мертвыми: очнувшись, они разгрызли капсулы с ядом. Мёрфи отвезла нас к Баттерсу, потому что, узнай Рудольф со товарищи про мое ранение, уж они нашли бы способ превратить мою жизнь в ад.
– Я, должно быть, рехнулась временно, – заявила Мёрфи, навестив меня на второй день. – Ей-богу, Дрезден, если из-за этой истории кто-нибудь возьмет меня за задницу, я с тебя живого шкуру сниму.
– Мы дрались за правое дело, Мёрф, – только и ответил я.
Она закатила глаза.
– Я видела тело в аэропорту, – сказала она немного погодя. – Ты был с ним знаком, Гарри?
Я выглянул в окно. Трое Майкловых младшеньких играли во дворе под присмотром терпеливой Молли.
– Это был друг. А на его месте должен был оказаться я.
Мёрфи поежилась:
– Мне очень жаль, Гарри. Извини. А те, кто это сделал… Они ушли от тебя?
Я посмотрел на нее.
– Это я от них ушел. Боюсь, максимум, что мне удалось, – это немного огорчить их.
– Что будет, когда они вернутся?
– Не знаю, – сказал я.
– Неправильный ответ, – буркнула Мёрфи. – А правильный – ты не знаешь точно, но в любом случае позвонишь Мёрфи, прежде чем соваться туда своей дурацкой башкой. Когда я рядом, тебя меньше калечат.
