блокнота и выдернула из волос карандаш. – Да, кстати: чего бы вы хотели в свою вегетарианскую пиццу?
– Мертвых коров и свиней, – отозвался я.
Она покосилась на меня и сморщила носик.
– Но они же вегетарианцы, – примирительно пояснил я.
Она, правда, отнеслась к этому явно скептически.
– При всех этих гормонах и прочих штуках, которыми напичкано мясо, оно может здорово повредить вашему здоровью. Так ведь? Знаете, как пагубно может сказаться длительное потребление жирной пищи на вашем пищеварительном тракте?
– Я предпочитаю статус хищника. А уж холестерину я в лицо смеюсь.
– С такими замашками вы кончите пуленепробиваемой закупоркой артерий.
– Да ну.
Инари тряхнула головой; лицо ее оставалось непреклонным, но привлекательности от этого не потеряло.
– Когда я заказываю, все выбирают овощные. Если хоть кто-нибудь закажет мясную, жир попадет и во все остальные… в общем, все соглашаются на овощные.
– Ну, тогда я, наверное, тоже.
– Но все-таки что бы вам хотелось в свою? В смысле, мне положено обеспечивать, чтобы все здесь были счастливы.
– Раз так, убейте мне парочку животных, – предложил я. – Они богаты белками.
– Вот-вот, белки, – обрадовалась Инари. – Сыру побольше или, может, фасоли… кукурузы там… Или постойте! Тофу[2]. Чистый белок. Так и сделаем.
Пицца с фасолью и соевой сметаной… ужас какой. Надо потребовать прибавки к жалованью.
– Ладно, давайте. – Щенок у меня в кармане пошевелился, и я застыл. – Да, вот… Вы мне можете помочь еще с одним.
Она вопросительно склонила голову набок.
– Ну?
Я сунул руку в карман и достал оттуда дрыхнувшего без задних ног щена.
– Можете составить компанию моему приятелю, пока я буду говорить с Артуро?
Девица растаяла от восторга, забрала у меня щена и принялась ворковать над ним.
– Ой, какая лапочка! Как его зовут?
– Никак, – ответил я. – Он у меня всего на день или на два. Только проснуться он может голодным или пить захочет.
– Я люблю собак, – заявила Инари. – Уж я о нем позабочусь.
– Премного благодарен.
Она повернулась, чтобы идти дальше, но снова спохватилась.
– Ой, Гарри, чуть не забыла. Что вы хотите пить? «Кола» сойдет?
Я подозрительно покосился на нее.
– Надеюсь, не с пониженным содержанием кофеина, нет?
Она обиженно нахмурилась.
– Я забочусь о здоровье, но не до маразма же!
– Умница, – одобрительно сказал я.
Она одарила меня еще одной очаровательной улыбкой и поспешила прочь, держа щена так бережно, будто тот сделан из стекла. Я вошел в кабинет.
Артуро Геноса сидел на углу стола. Седая шевелюра всклокочена; в пепельнице дымится недокуренная толстая сигара. Когда я вошел, он выдавил из себя усталую улыбку.
– Привет, Гарри. – Он подошел ко мне и удостоил одним из тех медвежьих средиземноморских объятий, после которых на теле остаются синяки. – Господь да хранит вас, мистер Дрезден. Не окажись вы на месте, боюсь, мы потеряли бы их обоих. Спасибо.
Он расцеловал меня в обе щеки. Я не большой любитель поцелуев-объятий между мужчинами; впрочем, я решил, что у них, в Европе, так принято. Или это он так пометил меня как следующую жертву. Я отступил на шаг.
– Надеюсь, с девушкой все будет хорошо?
Артуро кивнул:
– Будет жить. Уже хорошо ведь? Больше я сам пока ничего не знаю. – Он провел рукой по шее. – Шрамы. Говорят, шрамы останутся.
– Беда для актрисы.
